– Неужели было обязательно так сильно его избивать? – недовольно покосилась я на комиссара.
– Мда, слегка перестарались. – Шеф сидел на стуле в прозекторской, заложив руки за голову и прикрыв глаза.
– Слегка? Будет чудом, если он доживет до завтрашнего утра.
– Его все равно ждала виселица, – протянул комиссар.
– От удушья он хотя бы меньше мучился бы, чем от пробитого легкого, открытого перелома руки и того кровавого месива, в которое превратилось его лицо. В Чернокнижии говорится, что клиники должны нести людям избавление от страданий. А Анри даже помочь бедняге отказывается.
– Я сделал ему инъекцию морфия, – бросил маг-клиник раздраженно, не отрываясь от написания отчета. – Можешь считать это избавлением.
Бездушная машина по расчленению трупов.
Эмиль Корсо зашипел сквозь зубы.
– Потерпите, – подняла я на него взгляд. – Вашему сопернику в разы хуже.
– Вы не знаете, какую тварь защищаете, мадемуазель, – подал голос мой нынешний пациент.
– А вы лучше? Все, можете одеваться. Руку не нагружайте, иначе швы разойдутся.
– Я хотя бы никого не убивал. Можете спросить комиссара, он знает обо всех моих делах. Ведь так, Ворон?
Шеф лишь усмехнулся, так и не открыв глаза.
– Ну ты и козлина, комиссар. Специально ведь натравил на меня Аса? И чего ты добивался?
– Лишь хотел показать, что банда Угрей не забыла, как ты скрылся со всеми их деньгами. Теперь, когда ты лишился покровительства графа, они тебя достанут даже в Огненном царстве, вырежут твои глаза и скормят их бесовым псам.
– Тронут твоей заботой, – зло выдохнул Корсо, застегивая порванную рубашку. – И что теперь? Сплясать тебе благодарственный танец?
– Хватит и службы на благо империи. Ты осведомлен о многих секретах преступного мира Парижьена. – Комиссар посмотрел на Эмиля из-под полуприкрытых век. – Будет нестерпимо жаль, если столь ценные знания сгинут в могиле.
Мы с Анри переглянулись, ошеломленные его речью. Не осталось никаких сомнений: наш шеф тронулся умом. А он меж тем продолжил:
– Тебе нечего терять, кроме собственной шкуры, за которую при нынешних обстоятельствах никто не даст и лиарда. Я же готов предложить тебе работу в департаменте полиции, крышу над головой и защиту. Ах да, еще надежду на весьма долгую жизнь. Но это уже зависит от тебя и твоих умений выживать, в коих я нисколько не сомневаюсь.
Я с недоумением посмотрела на Эмиля Корсо. О какой долгой жизни толкует комиссар? Этому седому обрюзгшему старику с выцветшими глазами могильщики уже давно приготовили новый дом. Если вся его ценность для полиции заключена в знаниях, то не проще ли найти какого-нибудь преступника помоложе? Ими весь замок Консьержери́ забит, только пальцем ткни.
– И что мне нужно делать? – осторожно спросил этот старик, почесав щетинистую щеку.
– Для начала – избавиться от этого фонящего артефакта на твоей руке.
– Жалко. Выложил за него сто франков.
Эмиль мгновение нерешительно оглаживал гладкий на вид ободок темного кольца на среднем пальце, а затем быстро, словно боясь передумать, стянул украшение. Старческое лицо вдруг начало разглаживаться, обвисшие щеки втянулись, мутные глаза потемнели и приобрели блеск. И спустя минуту передо мной уже стоял жилистый мужчина примерно сорока лет с крестообразным шрамом на правой щеке.
– Так-то лучше, – удовлетворенно кивнул шеф.
– И что теперь? – помолодевший Эмиль Корсо окинул всех присутствующих быстрым взглядом.
– Теперь мы с тобой прогуляемся до Веселого квартала, думаю, знакомых куртизанок у тебя немало. Нужно порасспрашивать местных обитателей, что за дела затеваются в борделе мадам Бути.
– Сделать это будет проблематично. Двое мужчин шляются по борделям, задают странные вопросы – подозрительно.
– И что ты предлагаешь? Отправить тебя одного?