– Снимай редингот. В нем ты похож на полицейского. Хотя с рогами еще больше. – Мужчина подчинился. – Жилет расстегни, выпусти сорочку и рукава закатай.
– Пусть трость оставит, больно уж приметная, – добавила Жуж.
– Я ее не оставлю.
– Тогда скрой навершие, Ворон.
– Ему нужна повязка, – вклинилась я в обсуждение образа демона. А когда взгляды присутствующих недоуменно обратились ко мне, смущенно добавила: – Святой Лаур выбил Кассавану левый глаз.
Всю дорогу до места я пыталась удерживать беспрестанно распахивающиеся полы платья и прикрыть оголенную грудь. Не помогла и накидка, что дала мне Жульетта. Радовало, что не мне одной приходится страдать. Комиссар что-то зло бубнил себе под нос и постоянно поправлял темную ткань, закрывающую ему левый глаз.
«Bienvenue à la semaine de grand carnaval[1]», – раздавались со всех сторон громкие выкрики. Вся площадь Басте переливалась огнями. Смех. Крики. Визг. Топот. Животные. Много людей, глаза разбегаются от многообразия цвета.
Тонкая прекрасная Лили танцует на одной ножке на плече у улыбчивого усача. Обезьянка выхватывает огромный леденец у мальчишки и под громкий плач запрыгивает в высокую прическу коротышки.
И сладко, нестерпимо пахнет весной, ватой, леденцами и карамельными яблоками. От одного аромата становятся липкими пальцы и хочется их облизать.
Бам-бам…бам. Маленькие стрелы впиваются в воздушные шары. Площадь укрыта ковром из конфетти, в воздух взлетают разноцветные змеи. Невозможно побывать весной на неделе Большого Карнавала и не быть усыпанным с ног до головы серпантином и конфетти.
– Так ты хочешь яблоко в карамели? – опять спрашивает Вилар.
Конечно хочу. Лоток стоит прямо у входа в огромный шатер, который трепещет от каждого дуновения и вот-вот должен уже слететь, но почему-то все еще на месте. Звон стоит невыносимый – цветной ворох цыганок обступил нас. Белозубая смоль с огненными сердцами.
Золотые руки тянут светлую косу, хватают за рукава. Как много о вас говорят, безродные воровки душ. И я жмусь к комиссару. Его рука обхватывает меня за плечи и смело ведет сквозь толпу. Мне ничего не страшно, пока я чувствую его уверенную силу подле себя, пока он ведет меня сквозь черное золото, липкую карамель. Мы одни против всего мира.
Сквозь многоголосье Карнавала я слышу тихий уверенный голос шефа:
– Не пялься так долго. Люди всегда замечают пристальный взгляд. Старайся смотреть вскользь, краем глаза, лучше найди какую-нибудь отражающую поверхность.
Мимо нас проскользнул человек, весь закутанный в черный плащ. Ворон в клетке с попугаями.
– Так тоже никогда не делай, - заметив мой взгляд, добавляет мой спутник. – Хочешь стать незаметной – слейся с толпой, будь как все.
На мне тут же оказывается какая-то невообразимая шляпа с огромным пером.
– Там Фумо из Угрей, – бросил Эмиль и, плавно обойдя нас, пристроился ко мне с правой стороны.
Комиссар перехватил трость за ствол, а правой рукой скользнул по поему плечу и сжал талию, подстраивая меня под свой быстрый шаг. Не знаю, кто этот Фумо, но мужчины подобрались, готовясь либо к удару, либо дать деру.
– Ты так сладко пахнешь, – охрипшим голосом, заставившим меня вздрогнуть, проговорил Вилар. А потом наклонился к самому уху и ожег его шепотом: – Смейся.
И я хихикнула. Меня всю трясло, а лицо перекосило от нервной улыбки.
– Первый раз вижу мадемуазель, что не умеет кокетничать, – заметил Корсо, когда мы прошли мимо группы вооруженных до зубов мужчин. – Пойдем к Шанталь, она всегда в курсе дел Веселого квартала.
– Доверяешь ей? – уже обычным голосом осведомился комиссар.
– Не больше, чем любому на этой площади. Но она задолжала мне услугу.
– Веди.
Эмиль ужом скользил сквозь веселящуюся толпу, аккуратно отодвигая со своего пути то мальчишку с огромным сахарным медведем, то зазывно улыбающуюся девицу в таком коротком платье, что можно было рассмотреть цвет ее панталон, то мсье в клоунском костюме, разглядывающего с открытым ртом глотательницу шпаг. Я уже давно запуталась в хитросплетениях людского коридора и с трудом смогла бы найти выход с площади. Но Корсо уверенно прокладывал нам курс к одному из высоких домов, что примыкали к Басте.