– Он же воняет так, будто лично инспектировал все помойки города, – сморщилась Эльза. – Все куньи, конечно, пахнут специфически, но этот гаденыш специально изгваздается, а потом тащится в дом и мыть себя не дает.
Муффет был хорьком. Появился он в доме зельевара три года назад, пожил с полгода в клетке, а потом, выйдя один раз на свободу, больше не захотел возвращаться в железную тюрьму. Зато зверь переловил всех мышей и крыс, стал грозой местных кошек и наказанием для всех живущих в доме – Эльзы и мессира Труа.
После плотного завтрака мне поведали о причинах моей вынужденной отставки. Жерома Труа назначили профессором на медицинский факультет в университете Парижьена, по этой причине работа лавки прекращается.
– Ты можешь записаться слушателем на кафедру фармацевтики.
– Не думаю, что женщине разрешат это сделать, – не разделила я энтузиазм мастера. – Единственное заведение, в котором открыты для меня двери, это учительская семинария.
– Мадемуазель, – воскликнул Жером. – Вы разве не знали? Правительство издало указ о равноправном обучении женщин и мужчин в средних и высших заведениях и о допущении женского пола, правда пока в роли слушателя, на курсы по медицине и словесности.
– Да здравствуют правительство и король, – рассмеялась Эльза. – Только классы они все же разделили на женские и мужские. Во избежание, так сказать, эксцессов и скандалов.
– Боюсь, мне не хватит денег на оплату всего курса обучения, – засомневалась я.
– Вам будет выплачиваться стипендия, – бросил небрежно мессир, будто это уже вопрос решенный и необходимая сумма уже находится у меня в кармане. – Собирайтесь, мадемуазель, сегодня же и решим этот вопрос.
[1] Mouffette – (фр.) скунс, вонючка.
Путешествие третье. Множество дверей
Университет Сардонни раскинул свою сеть коллежей по всему острову, захватив тем самым не только Парижьен, но и его окрестности. Медицинский факультет и университетский совет располагались в одном округе, буквально в нескольких кварталах от здания парламента. По словам Жерома Труа, после значительной реорганизации за десять лет факультет увеличился в двадцать раз, обзавелся весьма сносными, по его словам, лабораториями, медицинскими и прочими институтами. И теперь профессора твердо уверились, что в аудиториях не быстро сменяющийся состав слушателей, а настоящие студенты, для которых характер преподаваемых дисциплин сменился на практический, научный. Но причина этой веры ускользнула от меня, так как я мало смыслила в значениях внутренних и внешних преобразований.
Пока мы пересекали двор, спеша к зданию университетского совета, нам на встречу попадались лишь лица мужского пола самых разнообразных возрастов. И каждый из них провожал меня удивленным взглядом.
– Профессор Труа, весьма рад вашему назначению, – преградил нам дорогу пожилой мужчина в мантии. – Не знал, что у вас есть дочь.
– Что вы, профессор Тибо, – улыбнулся мой сопровождающий. – Прелестная мадемуазель будет обучаться в этих стенах.
И мы понеслись дальше, оставив за спиной ошеломленного профессора.
Старейшее здание университета выглядело опрятно, местами можно было заметить следы недавнего ремонта. Главный корпус, где под университетский совет был отдан целый этаж, встретил нас приятной суетой студиозусов. Равномерный гул разносился эхом по всему холлу и устремлялся наверх по широким лестницам, опоясывающим весь первый этаж. Грандиозную конструкцию венчал бюст самого первого святого – Бальтазара, мыслителя и покровителя всех ученых мужей. Проходя мимо, я по привычке приложила средний палец ко лбу. Вдруг святой меня услышит и поможет.
У дверей кабинета ректора мы притормозили.
– Думаю, будет лучше, если говорить буду я. Что вы на это скажете? – обратился ко мне мастер Жером.
– Не возражаю.
– Вот и отлично, – и с этими словами мастер-зельевар, профессор медицинского факультета Жером Труа распахнул дверь в мое будущее.
Ректор, уже почтенный мсье, снял очки и устало потер переносицу.
– Сожалею, но женский класс не был набран.
– Ничего страшного, – бодро сказал мастер Жером. – Прелестная мадемуазель…кхм.
– Мадлен, – подсказала я.
– Мадемуазель Мадлен вполне может обучаться в классе с юношами.
– Боюсь, это невозможно, – ректор бросил на меня быстрый взгляд. – При всем моем уважении, Жером, это неслыханная дерзость. И она может сказаться на репутации всего университета и моей лично.
– Но как же указ? – не желал сдаваться мастер.
– Только между нами, правительство издает указы пачками в день, и каждый последующий противоречит предыдущему.