— Этот бедлам когда-нибудь закончится? — патетически воскликнула Жанна.
— Какой бедлам? — непонимающе пожал плечами Роман. — У нас все нормально, обычные бытовые трудности.
Словно подтверждая его слова, Артемка выдал особенно чистое дисканто.
— Черт! Ну и как нам прикажете завтра на работу вставать? — всплеснула руками Жанна.
— А никак! Отоспишься, — сердито буркнула Даша. — Мама, не надо театра, завтра у вас с папой выходной.
— И вы, значит, решили пожертвовать нашим редким выходным?
— Да никто ничего не решил! — встрял Роман. — Ну, капризничает немножко мальчишка, что ж теперь — трагедию вселенскую из этого устраивать?
— И давно он «немножко» капризничает? — саркастически усмехнулась Жанна.
Роман глянул на часы и потупился. Они два часа как вернулись с вечеринки, с тех пор Артемка не унимался ни на минуту. Сколько он голосил до этого — неизвестно.
— Вот-вот! Или вы уймете своего сына, или я не знаю что сделаю!
— Как?! — подскочила Даша. — Мы его баюкали. Книжки читали, кормили, памперсы уже раза три поменяли. Ну не знаю я, чего он хочет! Ты же опытная, помогла бы! Нам же завтра на учебу надо!
— А головой думать не пробовали? — устало произнес из коридора отец. — Когда я завел семью, то о чужой помощи не задумывался. Сами все делали и какашки твои по ночам отстирывать никому не поручали.
— Ага! Никому, кроме деда.
— Не говори ерунды, когда ты родилась, до деда нам было две тысячи километров! — воскликнула мать.
— Именно поэтому до трех лет я и прожила с бабушкой и дедушкой, а не с родной матерью! — зло ответила дочь.
— Даша, перестань! — поморщился Евгений. — Зачем ты так?
— А действительно, почему бы твоему отцу не помочь нам в такую трудную минуту? — обернулась Жанна. — А он в самый ответственный момент сбежал! И бросил ребенка!
— Это не его ребенок! — возмутился Евгений. — Это его внук!
— Не внук, а правнук! — поддакнул Роман. — У которого есть собственная бабушка под боком.
— Бабушка? — взбешенно окрысилась Жанна. — А отца у него уже нет? Если нет собственных мозгов и сил, надо было не о детях, а о врачах подумать в нужное время!
Евгений остолбенел, услышав такие слова. Даша хотела что-то ответить, но слезы обиды зажали горло.
— Жанна Владимировна! — голос Романа вдруг разительно изменился. — Я думаю, вы не в себе. Вам стоит уйти из этой комнаты и лечь спать.
Он говорил холодно, с поджатыми губами. Жанна было собралась что-то сказать, но осеклась. Роман в свои двадцать лет выглядел совсем мальчишкой, да в сущности, мальчишкой и был. И вдруг впервые в его словах, в его голосе, в его поведении прорезался МУЖЧИНА. Даша во все глаза таращилась на своего мужа-студента, не узнавая. Но что-то знакомое ей все же чудилось. Черт возьми, да это интонации деда! Такая же суровая непреклонность, пробивающаяся через корку нежелания конфликта! Все, конечно, совсем слабенькое, не устоявшееся, но сходство было налицо.
Жанна не собиралась сдавать позиции без боя. Она еще посверкала глазами и резко переменила тему.
— Между прочим, в ваши годы пора бы зажить своим умом и своим домом. В нормальных странах дети сразу после образования семьи начинают жить отдельно. Дед только сегодня об этом говорил. А он, кстати, человек мудрый, часто бывает прав!
«Удар ниже пояса», — констатировала Даша. Но уж ее-то, человека тертого, на слабо и авторитеты не возьмешь, не то что этих впечатлительных мужиков, к которым она оптом отнесла и мужа, и отца, который явно был сердцем на их стороне, но по привычке старался не лезть против матери.
— А кто против? — с головой полез в ловушку Роман, рановато почувствовавший себя имеющим право решающего голоса только на основании того, что ему первый раз не возразили. — Но только съемная квартирка, самая хрен… ерундовая, в Москве стоит не меньше трех сотен баксов. Откуда у студентов такие деньги? А брать ваши — так что тогда от этой независимости остается? Видимость одна, типа как суверенитет республики Коми. Хочешь — живи, как из центра скажут. Не хочешь — попробуй, не живи.
— Ничего, придумаем что-нибудь. Зачем снимать, надо свое жилье покупать.
Даша насторожилась. Ой, не нравился ей этот тон, сулящий подарки на пустом месте. Она точно была уверена, что от таких радостей всегда кому-то приходилось лить горькие слезы.