Было слышно, как Михаил говорил своему водителю:
— Так, Андрей, дорогу помнишь, вернешься сюда через три часа, только предварительно мне позвони на мобильный. Мало ли, может, буду задерживаться. Пока можешь покататься, подкалымить.
— Ага, Михал Игнатьич, подкалымь, — хмыкнул водитель. — В прошлый раз за один бычок с помадой в пепельнице вы мне месяц мозги прочищали. Нет уж, я лучше чем-нибудь более безопасным займусь. Да и кто такую колымагу тормозить будет?
— Ну все, поезжай, разговорчивый стал больно, никакого почтения к начальству!
По дорожке к дому, сопровождаемый радостными криками гостей, быстро протопал невысокий плотный мужчина с традиционным пакетом с гостинцами в руках.
Вновь прибывший оказался общительным и таким же компанейским, как остальные друзья Анны. Он быстро и тактично выяснил, что из себя представляет хозяин дома, чем занимался в прошлом, чем дышит нынче. Все вопросы били настолько точно в цель и были такими выверенными, что Кирилл поневоле насторожился. Тем более что о роде своих занятий гость говорил чрезвычайно уклончиво. Кирилла, что называется, заело.
Но Анна быстро все расставила на свои места.
— Кирилл, этого господина совершенно бесполезно пытать о его работе. Я до сих пор очень немного про него разведала, хотя знаю его уже лет тридцать. Тогда он был, — Анна обезоруживающе улыбнулась, — совсем еще молоденьким лейтенантом, и своего кабинета на Лубянке еще не имел. При этом был большим любителем театра и не чурался компании симпатичных актрис.
— С женщинами невозможно иметь какие-то секреты, — сокрушенно вздохнул Михаил Игнатьевич и очень похоже сказал голосом Евгения Евстигнеева: — Если бы для дела не нужны были, никогда бы связываться не стал. Языком чешут, как помелом метут!
Женщины расхохотались.
— Придется, Кирилл, самому разоружиться перед партией, все равно ведь выдадут. И что я до сих пор полковник ФСБ, и что на пенсию меня не отпустили. Но ни к разведке, ни к контрразведке я отношения не имею. Специализируюсь больше на организованной преступности. А поскольку я не столько командир, сколько практик, то и звания высокие мне, во-первых, ни к чему, а во-вторых — никто особо и не расщедривается. В конце концов, у нас президент тоже всего лишь полковник. И давайте на этом закончим знакомство с моей скромной персоной. А то разговор мешает мне вас догонять в алкогольном смысле. Дайте лучше Боре спеть, а то он уже измучился привлекать наше внимание треньканьем на гитаре.
Играл Борис на гитаре вполне достойно, хоть и не профессионально, а вот пел выше всяких похвал. Да и вся компания подобралась певучая.
— Да, — признал очевидное Кирилл, — в те времена артисты умели петь. Не то что нынешнее племя.
Звучали романсы, народные мелодии, просто красивые старые песни. Кирилл на второй гитаре замечательно расцвечивал аккорды Бориса красивыми переборами и сольными партиями, чем привел женщин в полный восторг. Да и сам весьма недурно исполнил пару цыганских романсов и несколько песен Высоцкого.
— Терпеть не могу, когда поют песни Владимира, — нахмурился Борис, — его слишком сложно петь. Но удивительное дело, у тебя получается. Ты не пытаешься хрипеть, как он, не подстраиваешься голосом, не копируешь манеру. А вкладываешь в них что-то свое. Здорово. Я очень капризный, девочки знают. Но тут ты меня покорил.
Потом до гитары добрался наконец наевшийся и напившийся Михаил. Его «Журавли» Гамзатова и «Последний бой» Ножкина разбередили душу собравшихся за столом.
Николай решительно взял инструмент, пообещав растормошить всех. И действительно, когда отзвучали последние аккорды песни «Я шоколадный заяц» в исполнении этого круглолицего врача пенсионного возраста, за столом «живых» не оставалось, публика билась в истерике, держась за животы.
— И этого… этого… — Инна заикалась, не в силах совладать с эмоциями, — этому шалопаю предложили ключевой пост в Минздраве!
— Коля! Да ты что? И ты молчишь? — взвилась Майя.
— Я еще не дал согласия, — важно ответил Николай, почему-то вызвав этими словами очередной взрыв смеха.
— Ну тогда и я похвастаюсь. — Майя сделала загадочное лицо. — А я в школе, где учится моя внучка, организовала драмстудию. Буду конкурировать с нашими официальными училищами.
— У тебя получится, Майя! — поддержал Борис. — А я протекцию составлю твоим воспитанникам! Чему ты там учишь подрастающее поколение?