И я поднялся на высоты,
Свои скитанья в песнях сплел;
Ценою жизни верных пчел
Копятся сладостные соты.
И там, вверху, меж льдяных скал,
Я увидал поля и села,
И блеск всевластного престола
И Русь родную увидал.
И то же горестное знамя,
И ту же древнюю беду,
И слыша голос: «Будешь с нами?»
Я отвечал: «Иду! Иду!»
И снова я у той же грани,
Среди отверженных борцов.
Где верой мудрых простецов
Все предуказано заране.
И снова я на старый стяг
Смотрю, как древле Иудея
На меднокованного змея –
Спасенья благостного знак.
Ожидание
«Страна моя! Смиренная обитель…»
Страна моя! Смиренная обитель,
Где звон цепей и грохоты вериг,
Где каждый – жертва и беспечный зритель,
Где юноша – морщинистый старик,
Где навсегда задушено веселье,
Где смех – придавленный и злобный крик,
Где радость – беспросветное похмелье,
Где все – рабы, где каждый с детства пил
Отчаянья и гнева злое зелье
И ждал в тоске необычайных сил
И меры ждал страдальческим блужданьям,
И тщетно числил длинный ряд могил,
Исполненных великим ожиданьем.
Петербург
(Сонет)
Колючий ветер воем и свистками
Нарушил отдых мнительной Невы
И волны, цвета грязной синевы,
Сердито машут белыми платками.
Ложится пыль неровными кругами
На площади, где, чуждые молвы,
Хранят покой, завещанный веками,
Седой солдат и бронзовые львы.
Встают Екатерининские тени,
Торжественно проходят в Летний сад
И грустно смотрят вдаль, в туман осенний,
Где врезались в оранжевый закат
И загудели, мстительно и грубо,
Фабричные чернеющие трубы.
Деревня*
(Сонет)
Закрыты ставни; скучно и темно;
Текут часы постылого досуга,
И нищая назойливая вьюга
Опять стучится в низкое окно.
Печатью вековечного испуга
Отец и сын отмечены равно;
За годом год – и так давным-давно
Налоги да ярмо кормильца-плуга.
Носитель темный тяготы земной,
Затеплив свечку зимнему Николе,
Грозит кому-то, злобный и хмельной,
И другу шепчет о «земле и воле»,
Потом в цепях, с повинной головой,
Идет в толпе дорогой в чистом поле.
Евреи
(Сонет)
Скитается рассеянное племя
Среди чужих безрадостных равнин;
За славою – позор приносит время
И выю гнет вчерашний господин.
Сдержать отступников, сложивших бремя,
Не может негодующий раввин;
Презренным гоям робко держит стремя
Свободных предков недостойный сын.
Пророки лгут. Не к нам придет Мессия.
В пустыне нет спасительного змия.
Карает Иегова из рода в род.
Пришлец назойливый и гость незваный,
Бездомный нищий – избранный народ,
Взыскующий земли обетованной!
Финляндия*
(Сонет)
Спят сосны стройные. Холодная луна
Бросает мертвый луч на сумрачные скалы;
Не дрогнет в озере свинцовая волна
И вереска цветы – ковер лиловоалый.
Суоми, севера суровая страна!
Пора богатырей еще не миновала.
Не спишь, но чутко ждешь. Твоя душа верна
Свободным и родным напевам Калевалы.
И солнечный, счастливый яркий свет
Бойцам в морозный день укажет лыжный след
На север, далеко, через леса и долы,
Где злобой сильная, одетая в гранит,
В пределах вражеской и гибельной Похьолы
Седая Лоухи сокровище хранит.
Польша*
(Сонет)
В старинном замке – яркий блеск свечей.
Мотив мазурки, вежливо-веселый,
Поет о паннах, пышности речей,
О днях войны, о мудрости престола.
Но кончен сон. Удары палачей
Крушат дворцы и строгие костелы,
Кричат в тоске измученные села
В тяжелой тьме спустившихся ночей.
О, гордость, сжатая в тисках насилий,
Свободою заплаченная дань,
О, знамя вольности в объятьях пыли!
Не сгибла Польша. Снова будет брань.
Батория на Висле не забыли,
И крепнет клич: «Воскресни и восстань!»
Сибирь*
(Сонет)
Покоится зловещая тайга
В объятиях морозного тумана.
Сторожат золото в глуши урмана
Ревнивые речные берега.
Свистит и скачет злобная пурга.
И вторит крику дикого шамана
Размеренная песня Океана,
Поющая безбрежные снега.