Здесь символ чести – скованные руки,
И города зевают в алчной скуке,
И жизнь обвило узкое кольцо,
Но вдруг мелькнет, неведомо откуда,
Раскосый взгляд насмешливого Будды
И желтое скуластое лицо.
Деревянный крест
«Честь имею донести Вашему Превосходительству: снарядов не хватает».
«Ветер осенний и пьяный…»
Ветер осенний и пьяный
Сеет в равнинах дождем.
Вижу я Крест Деревянный,
Грузное тело на нем.
Корчится в приступах муки,
Воплем на помощь зовет;
Кроет широкие руки.
Каплями выступив, пот.
Взора не смею поднять я,
Голос возвысить боюсь:
Там, на высоком распятье:
Родина! Русь!
«Спешу уйти куда-нибудь…»
Спешу уйти куда-нибудь,
Изнемогая слишком рано;
В душе сочащаяся рана,
В нее так больно заглянуть.
Но не укрыться никуда,
Не отдохну и не забуду,
Что всюду кровь и стоны всюду
Несут безумные года.
И я тоски своей стыжусь,
А по ночам, в лампадном свете,
Молюсь, как маленькие дети,
Тебе, поруганная Русь.
Одно страдание у всех,
И одиночество все то же,
Смягчить отчаянье не может
Продажный пыл, поддельный смех.
И будут новые кресты,
И разрушительные беды,
И будет чаянье победы
Обманом призрачной мечты.
И, недостойны до конца,
Пройдем голгофские ступени
До суесловных песнопений,
Взамен тернового венца.
«Грозный час. Великая беда…»*
Грозный час. Великая беда.
Будет слава. Будут кровь и стоны.
Каждый день уходят поезда,
Вьются лентой красные вагоны.
Все, что было, – нынче прощено.
Мы сильны, но силы мы утроим.
Каждый – только малое звено,
С грудью грудь – сомкнулись крепким строем.
– Эй, товарищ! Родина – в огне!
Подымай походные знамена!
Слышишь крик: «Сюда, сюда, ко мне!» –
Нас зовет собрат иноплеменный.
Смерть за Русь легка и не страшна.
Многим смерть. Не только нам одним.
Все напьемся бранного вина,
Победим!
Нынче в ночь уходят эшелоны.
На вокзале смутная толпа.
Будет слава. Будут кровь и стоны
И к могилам узкая тропа.
– «Мать, прощай!» – Заплакала седая.
– «Твердым будь. Грядущее светло».
И дрожит рука, благословляя
Юное, открытое чело.
– «Милый! Ясный! Ближе… Я целую
И не кончить поцелуя ввек».
Грянем песню! Грянем удалую!
В битвах станет вольным человек!
Поезд тронулся. Стучат колеса. Тише.
В облака вползает черный дым.
Клич несется, клич великий слышен:
– «Победим!»
Карты бросает гадалка
Налево – направо.
Сына далекого жалко:
Смерть или слава?
Карты всю правду расскажут.
Направо-налево.
Ломятся полчища вражьи
С криками гнева.
Брошены карты. Склоняется ниже.
Что я увижу?
– Светлый витязь на коне
Скачет в шлеме и броне.
Смешаны карты. Опять и опять.
Направо – налево. Что там видать?
– Мчится туча саранчи,
В битве тупятся мечи.
Смешаны карты. Брошены вновь.
– Кровь.
Смешаны карты. Налево – направо, налево – направо…
– Господи, суд неправый!
Подбираются к нашей ограде,
Удары сыпятся сзади!
Брошены карты. Налево – направо, направо – налево,
Налево – направо…
– Силе лукавой
Нет преграды, нет отпора,
Гибнут наши. Скоро! Скоро!
Брошены карты. Ветер хлестнул в окно.
В картах темно.
Рыдает у скорбной иконы,
Считает земные поклоны,
Рыдает в тяжелой кручине,
Господа молит о сыне.
Белые бумажки шуршат, шуршат,
Те, кто ушли, не придут назад!
Ночью в кабинете скрипел паркет.
В час неурочный зажегся свет.
Если быть в ответе – не нам одним.
Сказано. Решенье. Предадим.
Те, кто ушли, не придут назад.
Белые бумажки шуршат, шуршат.
В один удар сливаются раскаты,
Дрожат от ярости чудовищные жерла.
Взвивается земля. Кусками черной ваты
Поднялся дым, и тьма покров простерла.
Но тьму бичуют полосы огня.
Чугунный ураган бушует, не смолкая.
В холодных рвах безмолвно умирая,
Припомни скудный свет родного дня.
Надвинулись темною тучей,
Вспоминая в молитве Христа,
Встретим конец неминучий,
Троекратно целуясь в уста.
Нас, безоружных и сирых,
Смертной тоской не томи,
Сопричисли к усопшим в мире,
В Царство Твое приими.
Мертвые срама не имут,
В честном бою полегли.
Приняли черную схиму
Ради родимой земли.
В грохоте рвущейся стали
Лютую встретив беду,
Имя Твое прошептали
В тяжком предсмертном бреду.
Раны зияют на теле.
Родины ради своей,
Мы до конца претерпели
Страду кровавых полей.