Она ведь многое видела и слышала, многое запомнила во время этих странных вспышек ясного сознания. Ее убийцы не таились, потому что знали: смысла нет. Они с самого начала не планировали отпускать ее живой. Они не прятали лица и даже называли друг друга по имени.
Она могла рассказать об этом! Сначала Майя хотела просто написать их имена на песке собственной кровью – всем, что у нее еще осталось… Но даже в своем нынешнем состоянии она поняла, что толку от этого будет немного. Если пойдет дождь, надписи смоет сразу. Да и потом, неизвестно, когда найдут ее труп!
Странно было думать так о себе. Не страшно, просто странно. Онемение распространялось не только на тело, душу оно тоже сковывало. Должно быть, это какой-то механизм психологической защиты, последний подарок от природы. Раз уж все закончилось – нет смысла для страха и паники. Страх, в конце концов, это тоже инструмент выживания.
Но даже сквозь это онемение пробивалась последняя упрямая злость. Нечестно, несправедливо, неправильно… То, что ее жизнь выкинули на помойку без особых усилий, неправильно. Те двое торжествовали, когда уезжали отсюда. Они насладились моментом, они решили, что все получилось… Майя должна была отомстить им.
А для этого необходимо добраться до людей. Дорога не может быть так уж далеко! Майя, запертая в багажнике, не видела, куда ее везли. Но она чувствовала разницу в дорогах под колесами машины: большую часть времени все было хорошо, явно отличный асфальт, и лишь в последние минуты автомобиль начало трясти. Ее убийцы не стали отъезжать слишком далеко, шоссе где-то рядом, там будут люди, они запомнят ее слова, передадут, кому нужно!
Но до людей еще необходимо добраться. То расстояние, которое она живая преодолела бы за пару минут, могло стать непреодолимым испытанием для нее мертвой. Сначала Майя хотела просто ползти, стараясь не думать о том чудовищном кровавом следе, который она за собой оставит. Однако она быстро поняла, что так у нее ничего не получится. Чудо уже то, что она прожила так долго. Вот только даже у чудес есть свой предел, и если она попытается ползти, времени ни за что не хватит.
Ей нужно было встать и идти. Так быстро, как позволяло израненное тело. И даже так она могла не справиться… Майя подозревала, что, если у нее и получится встать, она развалится на части – в самом пугающем смысле. Да, у нее больше не было причин беречь себя и на что-то надеяться. Зато у нее была цель, последнее желание – и последний шанс на справедливость! Чтобы добиться этого, ей нужно было не выжить, а прожить достаточно долго.
Поэтому она заставила себя забыть про животный ужас перед собственной смертью и действовать четко, как человек, у которого все под контролем, он просто решает ничего не значащую задачу. Осматривать свое тело не было смысла: она бы ничего не разглядела в темноте, да и приподняться, как ни странно, было чуть ли не сложнее, чем просто встать. Поэтому Майя вынудила себя поднять руки, давно ставшие невероятно тяжелыми. Она пальцами изучала то, на что не осмеливались смотреть глаза.
Все было именно настолько плохо, как она ожидала. Или хуже… Она помнила, что большая часть ударов пришлась в живот и шею. Пальцы теперь доказывали, что память все сохранила верно. На животе – месиво, горячо, мокро, слишком мягко… Шеи как будто нет. Странные борозды, что-то твердое, и тоже пульсирует горячее и мокрое. Если бы у Майи спросили, сколько можно прожить с такими ранами, она бы лишь рассмеялась в ответ. Или нет. Или просто сказала, что шутка неудачная.
Но теперь этой неудачной шуткой стала она сама. Боли по-прежнему не было, а вот сознание странно прояснилось, подбрасывая одну идею за другой. На руках у Майи все еще были остатки скотча: убийцы просто разрезали его, когда вытащили жертву из машины, снимать не стали. Теперь Майя использовала его, кое-как содрала с кожи широкие серебристые полосы, чтобы наклеить на остатки собственной шеи. Кажется, получилось… Она не знала наверняка, не представляла, сколько импровизированная повязка продержится на крови.
С животом все было куда сложнее. Майя с холодной обреченностью понимала: если она попытается встать прямо сейчас, лишится внутренностей. Потому что в своем нынешнем состоянии она способна подняться, только упираясь в землю двумя руками, придерживать края раны она просто не сможет. Ну а после такого даже ее необъяснимо затянутая смерть наконец завершится.
Нет, нельзя так подыгрывать собственным убийцам. Майя повторяла это себе снова и снова, чтобы не поддаться отчаянию, уже скользившему в уголках сознания. У нее есть цель. Ее последняя миссия, порученная ею самой себе. И она не проиграет в решающий момент!