Цзинцзи пал ниц перед заступником. Когда же он поднял голову и вгляделся в лицо незнакомца, то оказалось, что это был не кто иной, как его старый друг по ночлежке Хоу Линь. Тот самый Взмывший К Небу Демон, который спал с ним на одной циновке. Теперь Хоу Линь собрал артель человек в пятьдесят и нанялся на работу к настоятелю Сяоюэ — Предутренний Месяц из буддийской обители Неземной чистоты, где возводились храмовые постройки.
– А, брат! — воскликнул он и схватил Цзинцзи за руку. — Хорошо я подоспел, а то не видать бы тебе пол-ляна серебра! Ловко я ему, разбойнику, мозги вправил, а! Вовремя опомнился. Я б его угостил. Ну, пойдем в кабачок да выпьем.
Они зашли в небольшой кабачок, сели за столик и заказали два больших кувшина вина и четыре блюда закусок. Немного погодя половой старательно протер стол и подал закуски. Появились четыре блюда, небольшие блюдца и два больших кувшина свежей расхожей оливковой настойки. Пили не чарками, а большими фарфоровыми чашками.
– Брат, тебе лапши или риса? — спросил Хоу.
– У нас только лучшая лапша и отборный рис, — вставил половой.
– Давай лапши, — отвечал Цзинцзи.
Подали в чашках лапшу. Хоу Линь съел чашку, Цзинцзи обе остальных. Принялись за настойку.
– Нынче ты у меня переночуешь, — обратился Хоу Линь к Цзинцзи, — а завтра я тебя провожу в загородный монастырь Неземной чистоты. Мы у настоятеля Сяоюэ работаем, храмовые постройки и кельи возводим. У меня под началом артель в полсотни человек. Тяжелого я тебя делать не заставлю. Несколько корзин земли перенесешь, и вся твоя работа. Четыре фэня серебра в день платит. А я комнату сниму. Будем жить вместе, ладно! И готовить можно будет самим. Я тебе ключи и все хозяйство передам. Все лучше чем в ночлежке с бродягами прозябать да в колотушку бить, правда? И солиднее как-то.
– Лучше и желать не надо! — воскликнул Цзинцзи. — Я был бы тебе очень благодарен. Но надолго ли хватит этой стройки?
– Да всего месяц назад начали, — успокоил его Хоу. — К десятому месяцу вряд ли закончим.
Так за разговором пропускали они чашку за чашкой оливковую настойку, пока не осушили оба кувшина. Половой подал счет на один цянь и три с половиной фэня серебра. Цзинцзи уже хотел было достать только что обретенные пол-ляна, но его удержал Хоу Линь.
– Не дури, брат! — проговорил он. — Неужели я допущу, чтобы ты тратился! У меня есть деньги.
Он достал узелок и отвесил полтора цяня серебра. Хозяин вернул ему полтора фэня сдачи, которые он спрятал в рукав. Потом Хоу Линь обнял Цзинцзи, и они направились домой спать. Оба были навеселе. Как только они легли, Хоу Линь приступил к «охоте за цветком с заднего двора». «Дорогой братец», «милый мой», «муженек мой ненаглядный», «милостивый батюшка» — какими только ласкательными именами не называл его за ночь Цзинцзи!
Когда рассвело, они отправились за город на юг в монастырь, где Хоу Линь и в самом деле снял неподалеку небольшую комнату, которая обогревалась каном, накупил посуды и всего, что было необходимо в хозяйстве.
С утра они ходили на работу. Смазливый белолицый малый лет двадцати пяти сразу бросился всем в глаза. Никто в артели не сомневался, что Хоу Линь нашел себе наложника, и по адресу Цзинцзи посыпались колкости и шутки.
– Эй ты, малый! — крикнул один. — Как тебя зовут?
– Меня? Чэнь Цзинцзи.
– А, Чэнь Цзинцзи — умей ложе трясти!
– Ты же совсем молод! — заметил другой. — По твоим ли силенкам хомут? Чего доброго, раздавит.
– Ишь, голь перекатная! — цыкнул на зубоскалов Хоу Линь и разогнал толпу. — Ну чего вы к нему пристали!
Тут он раздал кирки и лопаты, корзины и коромысла. Одни принялись таскать землю, другие — готовить известь, а третьи — забивать сваи.
Жил-был в обители монах Е. Вот ему-то, надобно сказать, и поручил настоятель Сяоюэ кормить рабочую артель. Кривому монаху было уже лет пятьдесят. Ходил он босой, в длинном черном халате, перетянутом плетенным из тесьмы потрепанным поясом. Читать не умел, а молитвы знал хорошо, но славился он гаданием по лицу способом Наставника в Рубище[5], за что в артели его прозвали Пророком.
Как-то однажды после работ накормил монах работников, но те не расходились: одни стояли, другие присели на корточки, третьи расположились прямо на земле. Тут к Пророку Е подошел Цзинцзи и попросил налить чаю. Пророк оглядел его с головы до пят.
– Этот малый у нас новичок, — пояснили повару. — Ты б ему будущее предсказал.
– Да-да! Погадай-ка ему! — поддержал другой. — Чем-то он наложника напоминает.