Кабачок оказался закрыт. Даже хозяин и тот бежал. Случайно повстречалась она с Чэнем Третьем.
– А твои родители еще в прошлом году отбыли в Хучжоу, — сказал он. — Их господин Хэ с собой увез.
И Айцзе отправилась в Хучжоу. По дороге она играла на лунной цитре[18] и пела. Ее мучили голод и жажда. На ночь останавливалась, а с рассветом снова пускалась в путь. Бежала, будто бездомная собака, торопилась, как ускользнувшая из сети рыба. Но как тяжело и мучительно было ей передвигаться в изогнутых кверху крошечных туфельках!
Через несколько дней Айцзе добралась до Сюйчжоу. Вечерело, когда она очутилась в одинокой заброшенной деревне. Зашла в дом. На кане толкла рис старуха. Шел ей восьмой десяток. Белые, как лунь, виски. На макушке торчал пучок. Айцзе приблизилась к старухе и поклонилась.
– Я из Цинхэ, — проговорила она. — На севере все разорено войной. Я иду в Хучжоу. Там у меня родители. Темнеет уж, нельзя ли мне у вас переночевать, бабушка? А рано утром я уйду. За ночлег заплачу, не беспокойтесь.
Старуха оглядела Айцзе. Не похожа она была на простолюдинок. Ее манеры отличались изысканностью, а по внешности угадывалось, что она не из простых.
Только поглядите:
Сбилась на бок немного волос ее черная туча. Должно быть, в былые дни она в богатом доме жила. Очертание ее бровей напоминало контуры далеких гор. Когда-то, видно, знатностью, богатством наслаждалась, но нынче ночью она бредет во мгле. А месяц едва пробивается сквозь туч густую пелену. Толстым слоем пыли покрылся нежного пиона цветок.
– Раз пришли переночевать, барышня, прошу, присаживайтесь на кан, — пригласила хозяйка. — А я пока ужин варить буду. Землекопы с реки ужинать придут.
Старуха подложила дров и через некоторое время сняла с огня целый котел круто сваренной каши из петушьего проса с бобами. Потом она нарезала два больших блюда овощного салата и только успела посолить кушанья, как на пороге показались очищавшие русло реки землекопы в фартуках и коротких до колен штанах. Волосы у них были всклочены, а босые ноги покрыты слоем ила и песка.
– Бабуся! — крикнули они, ставя коромысла, мотыги и лопаты. — Ужин готов?
– Готов, готов! — отозвалась хозяйка. — Идите ешьте!
Землекопы разобрали еду и, пристроившись кто где, принялись ужинать. Одному среди них, с багровым лицом и выцветшими волосами, было лет тридцать пять.
– А это что у тебя, бабуся, за гостья такая на кане восседает, а? — спросил он хозяйку.
– Барышня родом из Цинхэ, — поясняла старуха. — Отца с матерью идет в Хучжоу искать. Время позднее, переночевать попросилась.
– Как тебя зовут, барышня? — спросил багроволицый.
– Моя фамилия Хань, — отвечала Айцзе. — А отца зовут Хань Даого.
– Да ты никак моя племянница Хань Айцзе? — подойдя к ней поближе, воскликнул землекоп.
– А вы, похоже, мой дядя — Хань Второй, — проговорила Айцзе.
Дядя и племянница обнялись и дали волю слезам.
– А где ж у тебя отец с матерью? — выспрашивал Хань. — Ты ж в столице жила. Как сюда попала?
Айцзе рассказала дяде все по порядку и продолжала:
– Я последнее время в доме начальника гарнизона жила, потом муж умер. До сих пор ему верность храню. А родители с господином Хэ уехали в Хучжоу. Вот я их и разыскиваю. Время военное. Кто проводит! Так одна и бреду. Песнями кормлюсь. Никак не думала вас тут встретить, дядя.
– А мне с отъездом вашим жить стало нечем, — рассказывал в свою очередь Хань Второй. — Продал я дом, а сам вот на реку работать нанялся. Русло мы очищаем, землю носилками носим. Так чашку рису и зарабатываю. Тогда я с тобой пойду. Вместе будем твоих родителей искать.
– Значит, вы меня не оставите, дядя? — обрадовалась Айцзе. — Мне лучшего и не придумать!
Дядя наложил блюдце каши и племяннице. Она попробовала. Каша была грубая и не лезла в горло.
Айцзе съела половину и отставила блюдце. Не будем рассказывать, как прошла та ночь. На другой день на рассвете землекопы ушли на работу, а Хань Второй расплатился с хозяйкой и увел с собой Айцзе. Им предстоял долгий путь.
Айцзе, надобно сказать, стала за эти годы изнеженной и хрупкой. У нее были крохотные ножки, да к тому же она несла с собой кое-какие мелкие вещицы — гребни, шпильки и прочее, которые в пути продавала себе на пропитание. Добравшись до Хуайани, они наняли джонку и долго петляли по рекам, пока не достигли Хучжоу.
Там они нашли дом купца Хэ. Настала долгожданная встреча дочери с отцом и матерью. Сам купец, как оказалось, к тому времени умер. Жены у него не было, и Ван Шестая сделалась полновластной хозяйкой, которой приходилось растить шестилетнюю дочку купца. Он оставил после себя рисовое поле площадью в несколько сот му