Интересный сон приснился Газизе.
Будто Хакимзян-бай весь дом перевернул вверх дном. Он ищет Газизу и кричит, что она украла его рубашку. А Газиза будто стоит за шкафом, и Хакимзян-бай ее не видит. Потом пришел офицер и сказал, что рубаха висит на рогах у козы Хромого Хусаина, ее отца. Газиза выскочила из-за шкафа, прибежала домой, а у козы на рогах висит солдатская гимнастерка. И будто это того солдата гимнастерка, который у них на сеновале ночевал. И она будто понимает, что нужно поскорее спрятать гимнастерку, иначе всем будет плохо, но не может поднять ни руки, ни ноги. А офицер пролетел над ней и зеркалом пустил ей в глаза солнечного зайчика…
На этом месте Газиза проснулась, открыла глаза. В лицо ей светило яркое солнце.
И так хорошо стало, что нет ни Хакимзян-бая, ни офицера, и что туч на небе нет, тоже хорошо. По всей комнате бегают солнечные зайчики — и желтые, и красные, и фиолетовые, как в радуге…
Газиза подползла к краю нар, выглянула на улицу. И там тоже солнечно и весело, но, должно быть, холодно. Вон как нахохлились воробьи на крыше «Дунайской харчевни»! А вон мать Галии бежит мимо окна. А ветер так и рвет, так и треплет ее бешмет, словно сорвать старается.
Нет, хоть и светло, хоть и солнечно сегодня на улице, а Газиза посидит дома, поиграет со своими куклами.
Она вытащила из-за сундука разноцветные лоскутки, взяла маленькие ножницы, висевшие на гвоздике возле окна, взяла иголку, воткнутую в мох между бревен стены, и выбрала на нарах местечко посветлее. Подумав немножко, она решила сшить для любимой куклы такое платье, какое она видела на жене бая Хакимзяна. С буфами на рукавах, с мелкими оборочками на подоле.
Газиза разложила лоскутки на нарах, но не успела даже расправить их — в дверь громко постучали.
Газиза вздрогнула от неожиданности, отползла подальше в самый угол, к сундуку. Стук повторился. Теперь уже не просто стучали в дверь. Теперь били чем-то тяжелым — не то сапогом, но то поленом.
— Мамы дома нет! — задрожав от страха, крикнула Газиза.
— Все равно открывай, а то дверь будем ломать! — послышался голое из-за двери.
Газиза не знала, что делать. Она сжалась от страха, и тут ей послышался голос соседки Бадыгельзямал. Газиза прислушалась. Соседка быстро-быстро говорила за дверью с каким-то мужчиной, а что она говорила, Газиза разобрать не могла. Потом все затихло за дверью, а тетя Бадыгельзямал громко сказала:
— Открой дверь, детка. Не бойся, я тут, открой…
— Мама снаружи заперла, — сказала Газиза, приложив рот к замочной скважине. — Ключ там, под доской…
Было слышно, как кто-то искал ключ. Потом ключ загремел в замке, и не успела Газиза отскочить — дверь открылась и в комнату, гремя сапогами, вошло несколько человек, кто в шинели, кто в дубленом полушубке, кто с винтовкой в руках, кто с наганом на поясе. Вместе с ними ворвался в комнату морозный воздух с улицы. Газиза съежилась от холода, но тут тетя Бадыгельзямал вошла вслед за солдатами и затворила дверь.
— Газиза, доченька, — сказала тетя Бадыгельзямал, — эти дяди ищут кого-то. Я им говорю: «Кто тут может быть? Хусаин, говорю, не допустит, чтобы чужой прятался в доме». Ну, пусть поищут, ты не бойся, я тут с тобой. — И она погладила Газизу по голове.
То, что вместе с чужими людьми была соседка, немножко успокоило Газизу, а то, что сказала тетя Бадыгельзямал, насторожило. Она, хоть ее и не спрашивали еще ни о чем, догадалась, как нужно отвечать.
— Ну, доченька, — сказал человек с желтым, будто из воска вылепленным лицом, с тонкими, как ниточка, усиками, взяв Газизу за подбородок холодными, длинными пальцами. — Скажи-ка мне, только без обмана, доченька, кто у вас тут ночевал на прошлой неделе? Ты говори, доченька, а я буду тебе в глаза смотреть. Я по глазам узнаю, правду ли ты говоришь, ну, а если скажешь неправду… — Он улыбнулся и не сказал, что будет, если Газиза скажет неправду. Он только покрутил ремешок нагана, висевшего у него на боку.
Газиза взглянула ему в глаза и невольно подалась в сторону. Ей показалось, что там, в глубине глаз этого человека, светятся злые огоньки.
— Что же ты молчишь, доченька? — не отставал этот человек. — Ты не бойся. Я добрый. Если скажешь правду, тебе ничего худого не будет. Ну, так кто же ночевал у вас?
— Да не пугайте вы ребенка, — вмешалась тетя Бадыгельзямал. — Ну где же тут человека спрятать?
— А ты помолчи, тетка. Тебя не спрашивают. Пока, — сказал человек с усиками, даже не взглянув на женщину. — Ну, говори, доченька…
Голос его звучал приветливо. И сам он улыбался приветливо и мягко. Но Газиза вспомнила огоньки в его глазах, и ей вдруг представилось, как будто она совсем маленькая и к ним пришла сестра Ханифа и села играть с ней в «кисоньку».