С утра Газиза вместе с подружками отправляется на базар подбирать сено. Девочки ходят, смотрят, ждут. Как только отъедет воз, они бегом бросаются туда, где всегда есть чем поживиться. Только зевать не нужно. Мальчишки не зевают: они, конечно, посмелее. Отвернется хозяин, а они тут как тут: прямо из воза надергают сена, иногда у лошади из-под самой морды вытащат. Схватят в охапку и скорее удирать. Девчонкам достается и ругань, бывает, и кнутом пройдутся по спине, а они ревут, убегают, подпрыгивая от боли, а мальчишки издали наблюдают, посмеиваются да еще и дразнятся.
Пройдя весь базар из конца в конец, набрав корму (много не наберешь; принесешь, чтобы коза угомонилась, и то хорошо), отведав кнута и наслушавшись не очень-то ласковых слов, уставшие ребята собираются где-нибудь передохнуть и поиграть.
Чаще всего идут к Матали. Он сирота, живет у тетки Сабиры тут же у базара, как раз напротив дома Газизы. Мать Матали давно умерла, а отец уже который год на фронте.
Матали любит похвастаться:
— Вот придет папа с войны и женится на тете Сабире. Тетя Сабира добрая. Никогда меня не бьет и не ругает. Даже тогда, когда стяну лепешку, которые она печет на продажу…
Матали хвалится, а ребята ему все равно не верят. Они-то знают, что и ему несладко приходится. Вот вчера своими глазами видели, как он ревел, когда тетка Сабира крутила ему ухо. Нет, не добрая она…
Матали — это не имя, конечно, а прозвище. По-татарски «матали» — значит «кувыркается». К нему это прозвище очень подходит. Он маленький, толстый, как чурбак. Кажется, толкнешь — покатится.
Настоящее имя у него подлиннее Мухамметгали. Тетка Сабира при чужих называет его еще длиннее — произносит полностью Минлемухамметгали. А ребята и при людях, и между собой зовут его попросту Матали. И он не обижается. Чего обижаться, если у всех мальчишек тоже есть прозвища, а бывают они и у девчонок. У Газизы в Ягодной слободе живет старшая сестра с дочкой Закирой. А ребята прозвали Закиру Атаманом. Пучеглазого Гапсаттара, лучшего друга Матали, все ребята зовут Совенком. Наверное, потому так и прозвали, что у него глаза большие и круглые, как у совы. Вот эти трое: Матали, Закира и Совенок — лучшие друзья Газизы. Есть еще девочка Галия, соседка. Только она редко выходит на улицу. Ее мама не пускает: не хочет, чтобы она водилась с мальчишками. Но иногда девочка все-таки убегает потихоньку из дома и уж если убежит — наиграется досыта. Конечно, ей потом достается от мамы. Но это нестрашно. Кому же не достается?
Вот и сегодня ребята собрались около дома Матали. Хотели зайти погреться, но тетка Сабира ушла на базар торговать лепешками и повесила на дверь большой, с телячью голову, замок. Так что Матали и сам не смог попасть домой.
— Ладно, ребята, — предложил он, — пошли в сарай. Будем играть в лавку. Там, конечно, не то что в доме, но хоть ветра нет. Все-таки потеплее.
Играть в лавку Матали любит больше всего. У него есть небольшой ящик. Он его подобрал на базаре и сложил туда все свои богатства. Тут всякие лоскутки — и ситец, и сукно, и кашемир, и сатин. Тут и черепки с золотыми разводами, и настоящие пуговицы с вырванными серединками, и расколотые деревянные ложки, и коробочки из-под помады. Как в лавке Хакимзян-бая: чего пожелаете — все есть.
Матали раскрыл свой ящик и «продает» ребятам «товар». Ребята увлеклись: «покупатели» старательно выбирают, что получше, прицениваются, торгуются, совсем как взрослые, и так же, как взрослые, радуются удачной покупке и огорчаются, когда кто-нибудь из друзей перехватит приглянувшуюся вещь.
В сарае холодно. Но ребята и про холод забыли. Можно весь день здесь пробыть, и никто их искать не будет и не увидит. Впрочем, и родителям так спокойнее. Ребята не путаются под ногами, не надоедают, не просят каждую минуту есть… Всем хорошо. Вот только Галие не очень хорошо: знает она, что попадет дома.
Галия тоже не байская дочка. Ее отец на войне, а до войны служил конторщиком в суконной лавке. А мать Галии, тетя Бадыгельзямал, одна мается с целым выводком дочерей. Она твердо уверена, что за этих неугомонных девчонок только тогда можно быть спокойной, когда они сидят взаперти… О старших… да что о них говорить? Старшие выросли. А Галия… Ну, дождется она…
Галия это и сама знает, что «дождется». Но зато пока девочка здесь, она целиком отдается игре.
— Господин лавочник, — стараясь говорить голосом взрослой, начинает Галия, — мне бы белого батиста на занавески. Отмерь три аршина…
— Матали, — перебивает Газиза, — у тебя тамбурные нитки для вышивки есть?