Вот и сегодня: только прошел Хусаин, дверь приоткрылась, Газиза высунула голову, огляделась — во дворе нет никого — и сразу бегом к калитке.
«Вот, — подумала Галия, — Хусаин ни за что не отпустил бы ее так поздно. А ей и здесь повезло: он сам теперь по ночам работает. А Фатыйха, та куда хочешь пустит дочку, не то что их мама…»
Пока Галия размышляла о своей невеселой жизни, калитка снова скрипнула, и во двор вбежала Закира.
«Ну вот, еще одна счастливица, — подумала Галия, — и эту куда угодно пускают, хоть днем, хоть ночью… Убежать, что ли, из дому? А куда убежишь?»
Тут снова мелькнула перед окном Закира и пробежала прямо к их двери.
— Галия, ты не знаешь, куда Газиза пошла? — сказала она, даже не поздоровавшись с подругой.
— Откуда же мне знать? Она теперь ничего мне не говорит.
— И бабушка не знает. А мне вот так, позарез нужно ее.
— Если нужно, подожди. Придет.
— «Подожди»! — передразнила Закира. — Мне ее сейчас нужно.
— У Гапсаттара не спрашивала? — спросила Галия.
— А я не знаю, где он живет. Проводи меня, ладно?
— Скажешь, зачем тебе Газиза? Если скажешь — провожу.
Закира не стала секретничать.
— А что же не сказать-то? — сказала она. — Приехал Муллахмет. Он хочет повидаться с тетей Тагирой. А ему нельзя выходить на эту сторону. Вот меня мама и прислала, чтобы я ее привела. Газиза знает, где тетя Тагира живет, а я не знаю. Понятно?
— Я тоже знаю, — обрадовалась Галия.
— А знаешь, тогда проводи.
Галия посмотрела на мать, протиравшую стекло керосиновой лампы. Она боялась, что и на этот раз мать не отпустит ее так поздно, но мать сказала:
— Иди, раз уж такое дело. Только ты, Закира, проводи потом Галию домой. Она вечерами боится на улице.
— Конечно, провожу, — сказала Закира, и девочки выбежали на улицу.
«Вот пусть и гуляет неизвестно где, — думала Галия. — Не гуляла бы, тогда бы узнала, что Муллахмет приехал… А теперь пусть только спросит, куда я ходила, я ей тоже ничего не скажу».
В это время Газиза и Гапсаттар сидели во дворе казармы «железных» дружинников. Ребята не первый раз приходили сюда. Тут у них уже завелось немало друзей. Дружинники встречали их, выбрав укромное местечко, усаживали ребят и, окружив живой стеной от любопытных глаз, слушали Газизу, которая негромко читала листовки. Потом те из; дружинников, которые были посмелее, разбирали у ребят листовки и ночами, расходясь патрулями по улицам, расклеивали листовки на стенах домов и на заборах.
Сегодня вечер был необычным. Вместе с ребятами пришел в казармы Исхак. Его тут тоже уже знали и всегда внимательно прислушивались к тому, что он говорил.
Зашел разговор и в тот вечер. Порасспросив дружинников о том о сем, Исхак перешел к делу:
— Вот вы, ребята, нацепили зеленые повязки, в «железную дружину» записались, а если драться придется, за кого вы кровь проливать будете?
— А вы за кого?
— Мы за Советскую власть, за то, чтобы бедняки, как люди жили, чтобы у крестьян земля была. Так что, выходит, для себя стараемся и для вас заодно.
— Так куда же денешься, земляк? — сказал коренастый парень с простоватым лицом. — Мы ведь тоже не по своей охоте. Нас сюда винтовками загоняли. Рады бы уйти, да не пустят.
— А ты что, спрашивать будешь? — возразил Исхак. — За море, что ли, тебя загнали? Мост перейти нехитро. Там тоже такие, как ты, стоят. А перейдешь — там сам выбирай дорогу.
— Так-то так, — согласился дружинник. — Убежать — не шутка, а что с семьей сделают?
— Да кто твою семью будет искать в такую пору? У ваших начальников в городе хлопот полно. А ты, видать, из деревни?
— Тоже верно, — сказал парень, — а все-таки боязно.
— А боязно, тогда сам думай. Только и тут не сладко будет…
Случалось, что после таких разговоров двое, трое, а то и десяток дружинников ночами переходили на сторону красных. Но были и такие, которые не решались на такой шаг.
— Это все верно, — говорили они, — да ведь тут нам деньги платят. Конечно, если драться придется, на своего брата винтовку не поднимем. Не дай бог такого! Да ведь тут такая думка: может, к весне скоплю денег на лошадь, вот тогда можно и домой…
— Смотри не прогадай, — возражал Исхак. — Ты скопишь ли, нет ли — это еще как получится. А Советская власть без коня мужика не оставит. Это уж точно. Вот и считай.
— Вот я и считаю, что до весны спешить некуда.
— Дело твое, — соглашался Исхак. Но и с такими он не терял дружбу.
Снова и снова при каждой встрече заводил он те же разговоры с дружинниками, объяснял, рассказывал, и ряды «зеленых» постепенно таяли.