Цзинь и Го познакомились с Айюнем уже давно, на одном из пиров. Го Чжаотина юноша знал особенно хорошо; поэтому, завидев друзей, подошел к ним и почтительно поклонился каждому. Айюнь оказался под лунным светом, и Цзинь Вэньцин внимательно оглядел его. Действительно, это был очень красивый юноша, обладавший прелестью яшмы и теплотой жемчужины. Сердце Цзинь Вэньцина невольно сжалось, когда перед его взором возникло нежное личико, на которое страшно было даже дунуть, ясные глаза, проникающие в самую душу, темные, близко сдвинутые брови, розовые щеки с ямочками и маленький ротик, похожий на только что расколовшийся плод граната. «Кто бы мог ожидать, что Цао Ибяо, не сумевший сделать карьеру, окажется настолько удачлив! — подумал Цзинь. — А я, хоть и считаюсь литературным корифеем, не смог приобрести такого прелестного спутника жизни!»
Пока Цзинь Вэньцин предавался этим размышлениям, Го Чжаотин взял Айюня за руку и со смехом спросил:
— Ты для кого это так чистосердечно куришь фимиам небу? За кого молишься?
Айюнь покраснел и улыбнулся.
— Ни за кого. Во время Праздника середины осени[78] я забыл возжечь курения Луне. Вот сейчас и хочу наверстать.
— Господин Го! — вмешался слуга, стоявший на ступеньках. — Не верьте ему! Он молит, чтобы наш хозяин занял первое место на экзамене! «Учеными заведуют на луне, — говорит он. — Стоит только У Гану[79] отрубить своим яшмовым топором ветку или хотя бы полветки от кассии и подарить ее нашему господину, как тот сразу получит степень. Недаром про успешно выдержавших экзамен говорят, что они «сорвали ветку кассии в Лунном дворце». С тех пор как хозяин ушел на экзамены, Айюнь каждый день совершает здесь поклоны Луне и уже набил себе шишку величиной с драконов глаз[80]. Если не верите, поглядите сами!
Айюнь бросил негодующий взгляд на слугу и повел Го Чжаотина с Цзинь Вэньцином в комнату.
— Не слушайте эту обезьяну, господин Го, — произнес он. — Наш хозяин еще утром вернулся с экзаменов и сразу лег спать. Посидите немного в кабинете, а я пойду разбужу его.
Го Чжаотин, осклабившись, нагнулся к Айюню.
— С каких это пор ты присвоил себе Цао Ибяо? Ни дать ни взять — Мэн Гуан, что окрутила Лян Хуна![81] А я ничего не знал!
Актер понял, что сболтнул лишнее, и сердито возразил:
— Я просто продолжал слова слуги. Если господин Го будет придираться ко мне, я больше не раскрою рта!
Они вошли в гостиную. Го Чжаотин давно уже не бывал здесь, поэтому он окинул комнату внимательным взглядом и сказал Цзиню:
— Смотри, в каком порядке содержатся книги, картины и домашняя утварь! Совсем непохоже на тот ералаш, который вечно царил у Цао Ибяо. Это заслуга Айюня.
— Интересно, сколько Ибяо пришлось потрудиться, чтобы добыть себе такую замечательную жену! — со смехом подхватил Цзинь Вэньцин.
Айюнь сделал вид, будто не слышит, и, вместо того чтобы пойти за Цао Ибяо, начал рыться в ящиках стола.
— Почему ты не разбудишь хозяина? — спросил Цзинь.
— Я хочу показать вам его экзаменационное сочинение.
— Нечего показывать, мы и так знаем, что Цао Ибяо написал хорошо, — заметил Го Чжаотин.
— Тут дело сложнее. Каждый раз, когда хозяин говорит, что написал недурно, он не выдерживает экзамена. А стоит ему обрадоваться своим успехам, получается еще хуже: тогда его сочинение даже первой проверки не проходит. Сегодня он был очень недоволен; сказал, что написал отвратительно. Я думаю, если ему сочинение показалось плохим, оно как раз придется по вкусу господам экзаменаторам и тогда можно на что-то надеяться. Поэтому я и хочу попросить вас прочесть.
Сказав это, он протянул Цзинь Вэньцину бумагу с красными клетками. Внезапно из спальни послышался кашель.
— Айюнь, с кем это ты там шушукаешься?
— Господа Го и Цзинь пришли навестить вас, — откликнулся юноша. — Вставайте, они уже давно здесь!
— Попроси их посидеть, а сам иди сюда, у меня к тебе дело есть.
Актер взглянул на Цзинь Вэньцина и Го Чжаотина, засмеялся и исчез в спальне. Некоторое время оттуда доносился шорох одежды и тихий разговор, затем в гостиную вышел улыбающийся Айюнь, позвал слугу и вместе с ним исчез из комнаты.
Через мгновение из спальни появился Цао Ибяо — гладко причесанный, в новом белом шелковом халате, усеянном крупными пионами. Поклонившись друзьям, он промолвил:
— Извините, что заставил вас долго ждать!
— А мы как раз оценивали твое творение, — ответил Цзинь Вэньцин. — Странно — и ты научился говорить этими глупыми штампами!
78
79
81