В доме У Сы-сы был найден жертвенник, на котором помещались две статуи: И Ди в образе женщины{515} и Ду Кан{516} в образе мужчины. Когда разбили эти статуи и опрокинули горевшие перед ними светильники, то вдруг налетел ветер, который развеял последние винные испарения над лагерем «Пьянство», и все находившиеся там люди сразу же пришли в себя. Остался лежать на земле только один Вэнь Ши, которого растоптали наступавшие в темноте отряды.
Тело Вэнь Ши положили в гроб, который поставили в том же храме, где стоял гроб Вэнь Сяо.
Дав людям один день на отдых, Вэнь Юнь оставил братьев Чжан Цзюй, Чжан Чжао, Чжан Фэнь и Чжан Ай с их отрядами охранять заставу «Пьянство», а сам с остальным войском направился к заставе «Несдержанность».
Недалеко от заставы, примерно в пяти ли от нее, Вэнь Юнь приказал остановиться и разбить лагерь. Тем временем лазутчики донесли ему, что заставу «Несдержанность» окружает лагерь, который тоже называется «Несдержанность», что весь этот лагерь окутан туманом и что вражьих войск нигде не видно… На следующий день Линь Ле подъехал к лагерю противника, вызвал на поединок У Ци-сы и вступил с ним в бой.
Но чем кончится этот поединок, известно будет в следующей главе.
Глава 98
Вступив в бой с Линь Ле, У Ци-сы после двух-трех схваток сразу же повернул коня обратно.
— Вот-вот, веди меня в свой лагерь, — издевался Линь Ле, преследуя противника. — Я как разу хочу взглянуть, что это такое.
Как только Линь Ле вслед за У Ци-сы въехал в расположение противника, последний скрылся у него из виду, и Линь Ле вдруг очутился среди облаков, которые медленно проплывали мимо него. С земли поднимался легкий туман. Издали за облаками то появлялись, то снова исчезали горы и леса. Линь Ле сошел с коня, постоял с минуту, как бы собираясь с духом, и медленно двинулся вперед. Облака стали редеть, туман рассеиваться, и сквозь него пробились лучи солнца. Теперь на дороге стали попадаться прохожие, отовсюду доносился аромат цветов, слышалось щебетание птиц, и местность казалась очень привлекательной.
Вскоре Линь Ле подошел к высоким каменным воротам, на которых было высечено три слова: «граница горы Изъянной». Вдали действительно виднелась высокая крутая гора с неровными очертаниями. У подножья ее бесновался и свирепо рычал человек огромного роста, очевидно чем-то выведенный из себя. Затем великан с громким криком ударился головой о гору{517}. Раздался оглушительный треск, от которого в ушах у Линь Ле словно зазвенели колокола. И вдруг он увидел, как полгоры отлетело в сторону и развалилось. От страшной пыли, которая поднялась при обвале, стало совсем темно. В испуге Линь Ле бросился бежать.
— Ах, черт, — со страхом произнес он, остановившись наконец и едва переводя дыхание. — Никогда еще не видал такой крепкой башки! Но пусть она будет хоть стальная, — рассуждал он затем, — ведь нельзя же ею гору расколоть. Нет, это, по-видимому, воздействие того самого гнева, который в нем кипел. Ведь не зря же Мэн-цзы говорил, что дух, бесконечный в величии и силе, направленный на добро, но не на зло, способен заполнить все пространство меж небом и землей.
Пройдя немного дальше, Линь Ле увидел другого человека, который тоже, как видно, был чем-то крайне разгневан, и вдруг откуда ни возьмись огромный тигр, величиной с крупного буйвола, кинулся прямо на этого человека.
«Пропал!», — испугался за него Линь Ле, видя, что тот безоружен. Тем временем тигр остановился и присел, готовясь к прыжку. Но человек вдруг издал страшный крик, его глаза, гневно смотревшие на тигра{518}, казалось, готовы были выкатиться из орбит, и, по-видимому, от этого напряжения уголки его глаз разорвались, и кровь струйкой брызнула прямо на тигра. Тигр, не успевший еще оторваться от земли, зашатался от попавшей на него струи, чуть не перевернулся и с диким ревом бросился прочь.
— Удивительно! — воскликнул Линь Ле. — Тот головою отбил полгоры, а этот своей кровью чуть не прикончил тигра! Просто непостижимо! Ведь никакой пулей так не напугаешь тигра. Вот так кровь!.. «Стальная кровь», можно сказать. Вот что, оказывается, может сделать сила духа, сила гнева.