Катриона решительно не опускала протянутой руки. Что, если пожилая женщина ее оттолкнет? Но, не сводя с нее взгляда, матушка Рога переспросила:
— Значит, лорд-мутантик — твой муж?
Она смотрела снизу вверх, ее глаза сверкали из-под косматых бровей.
Катриона вспомнила, как часто Майлз поправлял «Это тератогенное повреждение» — и как ему почти никогда не верили, и ответила просто:
— Да.
Пожилая женщина не оттолкнула ее ладонь и не пожала, а спрятала свои руки за спину в странно ребячливом жесте отрицания. Катриона немного опустила руку, не настаивая, но и не убирая ее.
Патовая ситуация себя не исчерпала, но по крайней мере воздетое полено Бориса тоже упало, словно опустилось вслед за ее рукой.
«Продолжай говорить». Майлз такого рода вещи мог делать не просыпаясь, да и делал, пусть даже запинаясь и отрываясь от реальности. Но что может быть дальше от реальности, чем вот это все?
Катриона сделала глубокий вдох и произнесла:
— Полагаю, разговор будет долгим. Почему бы нам не присесть где-нибудь поудобнее?
Особенно Борису. Борис, маячивший на периферии как пугающая угроза, определенно нуждался в удобном сиденье. Родной сын? Было небольшое сходство у этих двоих в сложении и в цвете кожи.
Отца Бориса определенно тут не было, так что история должна была выйти мрачной.
— И, возможно, слушать тоже придется долго.
— Ха, — только и сказала матушка Рога и вытащила одну руку из-за спины, пусть даже только затем, чтобы махнуть в сторону хижины.
***
Слушаясь ворчливых указаний матушки Рога, дети отправились разгружать лошадь, а Борис — затаскивать кресло по другую сторону хижины, где высокого Энрике подрядили закинуть его на крыльцо. Добыча с поездки на какую-то мусорную свалку, определенно. Отправив Инги собрать коз и завести их в загон, матушка устроилась на новом сиденье, словно на полноправном троне. Она не пригласила чужаков внутрь, хотя Ядвига метнулась в хижину и вынесла для них оттуда пару заплесневелых подушек. У нее была теперь своя собственная принцесса, или как минимум настоящая леди, и отпускать ее девочка хотела не больше, чем расставаться со своими обожаемыми цветочными жуками. Подростки — все трое, потому что, несмотря на рост Бориса, Катриона не была уверена, можно ли его считать полноправным взрослым, — уселись на крыльце, свесив ноги.
Проект с рад-жуками потребовал много объяснений, и технические поправки Энрике делу не всегда помогали. В конце концов Инги в качестве примера притащил одного жука, после чего все слезли с крыльца и пошли в сарай смотреть. Борис оставил свое полено лежать у хижины; уже прогресс?
Было ясно, что матушка уже знала о воровской добыче Инги — или подарках, как он предпочел называть жуков. Она дала ему — но не Ядвиге — крепкий подзатыльник и рявкнула:
— Идиот! Они за ними сюда и прилетели!
Было трудно прочесть выражение ее лица по горящему взгляду — было ли это горе, ярость или отчаяние? Но не надежда и не облегчение, это точно.
— Да, — согласилась Катриона, — но это вскоре случилось бы так или иначе. Если наш проект заработает, во всю зону отчуждения придут перемены.
«Так продолжаться не может», — это осталось непроизнесенным, но было прекрасно понятно и так.
Теперь многое стало на свои места.
— Как давно вы живете здесь? — Катриона сделала неопределенный жест, обозначая всю стоянку и кладбище заодно. — Я полагаю, Вадиму придется очень многое нам объяснить.
А еще его начальнику и тем из коллег, которые участвовали в этом сокрытии тайны.
Ядвига, не до конца понимающая, о чем они говорят, но почуявшая угрозу, горячо ринулась на защиту:
— Вадим все правильно сделал! Он мой старший брат! Он обо всех нас заботится.
На этой роковой фразе повисло короткое молчание, а затем матушка Рога мотнула головой в сторону Катрионы:
— Ты и я. Пойдем прогуляемся.
Катриона подавила любой намек на неуверенность.
— Отлично.
Она махнула Энрике рукой, чтобы тот остался. Ученый мобилизовал молодежь на дело сбора, подсчета и упаковки своих отбившихся от стада жуков, безвозмездно сопровождая это еще и научной лекцией. Катриона пошла вслед за матушкой Рога в лес, туда, где их не было бы слышно. Старая женщина показала на пару пней. Катриона неловко уселась на один из них, подумав о шутке, говорящей: «Трагедию можно превратить в комедию, просто присев на стул». У нее было такое чувство, что здесь это не сработает.
Матушка Рога села напротив; похоже, она передумала. Катриона ждала.
Наконец матушка Рога, склонившись вперед, глядя в землю и сжав руки между обтянутых юбкой коленей, проговорила: