Пока матушка Рога подбирала продукты, Вадим открыл задний отсек фургона и извлек транспортировочные коробки и перчатки. Катриона натянула одну, сомневаясь, есть ли в этом теперь какой-то прок — что ж, она хотя бы сможет помогать держать собранных жуков. Вадим передал ей в руки две пустые емкости и натянул перчатки сам.
Матушка Рога глядела на это в угрюмом молчании, затем подхватила свои пакеты и направилась в хижину.
— Детей пришли ко мне, — приказала она Вадиму. — Нам надо уложить вещи.
Он опасливо кивнул и пошел к загону, не нуждаясь в указании, где именно тот находится. Верно.
— А, Вадим! — Едва они обогнули загон, Энрике с улыбкой выпрямился им навстречу. — Рад тебя видеть. О, отлично, переноски. Я как раз думал, чем бы мне воспользоваться. Э-э-э… а почему ты не в комбинезоне? — Он посмотрел вниз. — И где твой дозиметр?
— Я их не ношу, когда сюда просто так заезжаю, — пробормотал Вадим.
Чтобы продлить таким образом годы своей службы в качестве рейнджера? Все равно сейчас это выглядело весьма сомнительно. Стоит добавить это ко всем тревогам, которые сейчас метались в его мозгу.
Сияющая Ядвига вскочила и обняла его. Неловко покосившись на Энрике и Катриону, он взлохматил ее волосы привычным вроде бы жестом.
— Привет, егоза.
— Ты уже видел леди! Правда она красивая?
— Ага, я, гм… я работаю с ней.
— Правда? И нам не рассказал? — На ее круглом лице негодование читалось так же ясно, как и прочие чувства.
— Я же недавно с ней работаю, — оправдался тот. — И вообще, матушка хочет, чтобы вы сейчас вернулись в дом. Дела по хозяйству. — Он показал за плечо большим пальцем в перчатке.
— А после этого, — вставила Катриона, — мы все поедем… ну, сначала мы все поедем покататься на аэрофургоне лесничих на станцию обеззараживания, а затем другие люди нас оттуда заберут и отвезут в Центральную больницу Хассадара.
И, о боже, не вызовет ли это все культурный шок. Ей надо подумать, как смягчить его насколько возможно.
— Мы все там переночуем и получим немного самого простого лечения, а доктора посмотрят нарост у Ядвиги, — она коснулась своего горла, — и решат, не смогут ли они с этим как-то помочь.
— А-а-а. — Эти новости Ядвигу скорее смутили, чем безумно обрадовали, зато Инги, который уже и так просветлел при одном упоминании аэрофургона, теперь внезапно стрельнул в Катриону острым взглядом, в котором отчаянная надежда мешалась с тяжким опытом каких-то прошлых разочарований.
Катриона прикусила губу — она не хотела давать обещаний, исполнение которых пока не могла гарантировать.
— Но что насчет коз и лошадей? — Ядвига повернулась к Вадиму. — Ты ведь вернешься и позаботишься о них, пока нас не будет?
Вадим с Инги обменялись мрачными взглядами.
— Наверное, я больше не смогу сюда вернуться.
— Но кто же ими займется?
Борис произнес мрачным тоном человека, знающего, кому достанется вся грязная работа:
— Нам с Вадимом придётся их застрелить, кому же еще?
— О, нет! — взвыла Ядвига, и из ее глаз-щелочек покатились слезы.
Энрике, открывавший переноску для жуков, покосился на них:
— В чем дело?
Вадим безрадостно пояснил: — Все домашние животные, которых нельзя отпустить на волю, должны быть уничтожены. В дальней перспективе это меньшая жестокость.
Энрике поморгал и задал разумный вопрос: — Ну, а почему тогда не поместить их в дальний загон на Жучином Ранчо? Мы им все равно не пользуемся. Можно будет объявить его карантинной зоной. Мне бы очень хотелось получить для исследования несколько крупных млекопитающих, подвергавшихся в зоне длительному воздействию радиации.
Бог тебя благослови! Доверься Энрике, и он найдет возможности там, где все прочие видят лишь непреодолимые препятствия. То, что тем же оценивающим взором ученого он окинул и троих подростков, Катриона заметила, но смолчала. В конце концов, они тоже — крупные млекопитающие.
В любом случае слезы у Ядвиги высохли.
— А там хорошее место?
— Да, — ответила Катриона, — и позже ты сможешь их навестить.
— А-а-а!
Борис тоже приободрился. Сейчас вся жизнь этих людей окажется разрушена, но одно предложение спасти их домашних животных — и они уже согласны? Надо запомнить этот урок. Определенно, сегодня днем уроков было более чем достаточно.
— Нам лучше пойти и помочь матушке, — вздохнул Борис, — а то она будет орать.
— И драться, — жизнерадостно добавила Ядвига без всяких признаков страха или обиды.