Добираясь до дома, я только об этом и думал. Жрать и застёгивать на себе пуговицы Рей умеет, но ей предстоит научиться с умом, быстро и безопасно добывать себе эту самую еду и одежду самостоятельно. Во-первых, благотворительностью тут долго заниматься не выйдет, обеспечивая каждого новенького всем необходимым. На первых порах — да, любая поддержка едой и одеждой (про моральную я сейчас не говорю), но после, что касается этих вещей, изволь сам о себе позаботиться. Тунеядцы мне были не нужны. Если кому и отдавать последний кусок, то только будучи твёрдо уверенным в том, что ребёнок изо всех своих сил старался, но потерпел неудачу. Во-вторых, что, возможно, ещё важнее первого, почему эти умения были важны… Если «добрый» незнакомый человек настучит о нас фараонам, то грядёт облава. А там, если вовремя не прочухал подступающую к дверям катастрофу, то все стопроцентно бросятся врассыпную. Соберёмся ли вместе — не вопрос. Соберёмся. Вот только в каком составе? И если ты не попал под программу «отдам в добрые руки» или не успел подойти на точку сбора, то можешь, что называется, отбиться от стаи. И от того, насколько ты самостоятелен в плане обеспечения себя провиантом и одеждой, зависит твоё выживание на улице.
Потому Рей предстояло стать послушной и прилежной ученицей. Но, увы и ах, она демонстрировала в первые дни незавидные твердолобость и неусидчивость. Устав наблюдать, как ей талдычат о прописных уличных истинах, «хочешь есть — иди и возьми, только очень аккуратно и незаметно», без толку пытаясь вбить их в её маленькую голову (надеюсь, всё-таки не отмороженную), я переговорил с ней сам… Изложив ту же мысль более простым и понятным языком: укради или умрёшь. Своё слово я подкрепил наглядным примером, когда запретил кормить её кому бы то ни было, пока она не обзаведётся минимальными базовыми навыками, такими, как стащить фрукт или овощ в открытом ларьке на улице, идя мимо него. Финн и Роуз всё равно «тайком» от меня приносили ей какой-то хавчик, но их слова утешения, что всё скоро образуется и она сможет здесь встать на ноги, имели меньший вес, нежели мой указ, о каком она знала. В этом доме правда на моей стороне. И, если не докажу ей это сейчас я такими примитивными мерами, то это с успехом сделает сама жизнь.
Но малявка не понимала, что я для неё меньшее из двух зол. Со мной она могла иногда даже и поспорить, но делала это неохотно и боязливо. Не знаю, чего она боялась конкретно во мне — с другими у неё такой реакции не было. Низковатый голос, строгий взгляд, командный тон. Или может я напоминал ей фигуру алкаша-папаши. С бутылкой она меня конечно не видела, но перегар на следующий день наверняка был ей знаком. А из-за траура несло от меня на этой неделе, наверное, за километр. Появись она в доме в любой другой день, я бы пил куда меньше. Но, чёрт возьми, мой лучший друг умер на моих глазах, и три пучка на немытой башке тут сто процентов мне не помогли бы. А ждать, пока подействуют обезболивающие доктора Времени я не мог…
Трезво оценивая ситуацию, о злоупотреблении мною спиртного в принципе речи не было. Прекрасно знаю, что много и часто это вредно. Да и мало вроде не больно полезно. Так что уходя во все тяжкие только по особым случаям, я извлекал из этого одни только плюсы. Алкоголь, даже невкусный, прекрасно расслабляет. Когда не спится или неможется — позволяет уснуть. Когда испытываешь недостаток тепла — согреться. Да… С Пейдж было хорошо ещё и тем, что с ней я был практически трезвенником, не говоря о том, что крайне редко мёрз. «Жидкий друг по вызову» — так это Хакс называл. Теперь никого из этих людей нет рядом. Вот и остались только я и бутылка. Бутылки. Но не думаю, что малютка Рей поймёт эту цепочку оправданий или, что она готова услышать такую сказку на ночь. Всё, что она видела, было простым ароматным и слегка шатающимся эхом чёрного пьянства, и тут уже плевать по какой причине. Объяснить что ли ей, что это временно и скоро меня отпустит? Или пофиг? Или ничего не объяснять, а просто завязывать уже — не знаю, недели мне хватит?
Сегодня у Рей, как и всех нас, маленький праздник (я ведь говорил, что расскажу позже) — она уже неделю живёт с нами. Не круглая дата, не юбилей, но не придумаешь себе праздник сам, он может никогда для тебя так и не наступить. Никто здесь не знает, доживёт ли он до следующего дня рождения или Рождества. Потому отмечать мы могли всё, что душе угодно. Не закатывая пиршеств, не зовя гостей. Вся «роскошная» еда была уже с нами, все друзья и семья рядом. Справедливости ради, по названному случаю мне стоило бы разжиться не только приличным шмотьём для «счастливицы», но ещё и бутылочкой крепкого для себя самого. Но нет. Попробую остановиться, пора бы лекарству от доктора — семидневка — подействовать. Так что обойдусь, пожалуй, скромной баночкой пива. За окнами снег с дождём, слякоть и сырость. Но всё же сгоняю вечерком, раз такое дело. А пока настала пора переодеть моего динозаврика… Странно. С какой стати я назвал его «моим»? С языка сорвалось.
Бежевая курточка, в какой я подобрал Рей, была ей к лицу, но из-за несоразмерности и несоответствию погодным условиям мы дали ей свою одежду, порывшись в более чем скромных запасах. Сегодня я достал ей куртку того же цвета, только качественного тёплого материала, подлиннее и по её размеру. Глазомер у меня был что надо. Дело практики, природа и бирки на одеждах тут не причём. Цвет одежды оказался удобен ещё и тем, что служил мне отличной шкалой для определения состояния девчонки. На её фоне можно было без труда чётко различить степень бледности лица, красный ли нос, синюшные ли губы — что бы с ней не случилось, все сразу заметят. Сигнальная куртёжка. Отличный подарок! Поздравление с недельным выживанием в заброшенном доме, считай, отзвучало. Теперь можно и за пивом сгонять, чтобы продолжить праздник…
— Кайло?
Или пока нельзя.
— М-м-м?
— Ты всё это украл? — Рей оглядывала себя, изучая новые сапоги (чёрные), штаны (бежевые болоневые), куртку (уже говорил) и держала в руках белую шапку с помпоном на голове.
— Ага.
Надо бы ещё таких же шапок спереть пару штук — девчонки бы ей лихо забацали тройной гребешок из оторванных помпонов. Глупое дитя упрямилось даже по такой мелочи, не желая менять причёску. Свет клином на ней одной сошёлся – не иначе! Может ещё хоть сколько надрываться, бурча, что ненавидит косички, а хочет или нет, распустить волосы ей придётся – бесконечно долго отделываться одним капюшоном у неё не выйдет. Если, конечно, не хочет застудить голову и отморозить уши. А даже если и хочет — я не позволю. Не в мою смену!
— Но воровать — это же плохо. Не только еду, но и одежду.
Нет, ты только посмотри на неё! Умная нашлась! Я же говорил — твердолобая, сколько перед ней не распинайся. Таскать с открытых прилавков овощи-фрукты за неделю вроде научилась, а жизненную необходимость действия через устроенную мной для неё голодовку так и не прочувствовала. С одеждой, конечно, сложнее. Не раздевать же мне её, оставляя мёрзнуть в образовательных целях. Как знать, может и стоило. Что могло быть более доходчивым и эффективным? Но у меня рука не поднималась. Тем не менее из тупика надо было как-то выбираться и желательно побыстрее. И жить пусть поторопится, и чувствовать поспешит. Метод кнута не работает, а пряники для неё взять я мог разве что из воздуха. Не красноречия, не дара убеждения — голые мысли, которые волей-неволей приходилось выплёвывать изо рта. Хакс в этом плане был куда больший мастак, чем я. Но я унаследовал после него только его пост. Остроту языка и красоту мысли мой друг унёс в могилу.