— Ты понимаешь, что ты бы замёрзла в том, в чём ушла из дома?
Доверчивые миндалевидные орешки-глазёнки, уставившиеся на меня, были обманкой. Очень-очень милой обманкой. Аж в сердце кольнуло, право слово! Но я-то знал, в голове и на сердце бежевого динозаврика доверия ой как мало. Странно, что при родителях-алкашах в Рей откуда-то были зачатки «правильного» мышления, какие вряд ли могли передаться ей от них. Разве только в минуты просветления и протрезвления, но и то вряд ли.
— Но вы же дали мне другую… — начала мямлить она, но я не собирался это выслушивать.
— В том ты бы тоже долго не продержалась. Это худшее, что у нас было. Так, на всякий пожарный. Но точно лучше того, в чём ты пришла, потому и переодели тебя.
— Всё равно, воровать — это плохо, — мелкие ручки сжали собачку на куртке и потянули вверх, закрывая воротником шею и старательно хмуря лоб. Мелкая надеялась, что опустив подбородок максимально близко к груди, её глаза смогут разглядеть как там обстоят дела с шеей, всё ли прикрыто. А то на ощупь ведь никак этого не выяснишь! Надо бы подвести её к зеркалу. Наверное. Или ну его нафиг? Холод-то всяко почует. Но я знал, что, несмотря на верность этого факта, девчонки всё равно иногда любят позалипать перед зеркалом, так что может сдать её сейчас Марисе, когда уйду за пивом? Пусть побалуются маленько… Чёрт, нет. Ты теперь лидер, Кайло, соберись! Лидеру не пристало думать о баловстве, пусть и не о своём собственном.
— Тебе тепло во всём этом?
— Да.
— И это плохо?
— Нет, — Рей подскочила ко мне и зачем-то протянула ладонь к моим голым ладоням, но я отпрянул. Пусть сразу знает, что есть такая вещь, как личное пространство, и где заканчивается моё. Я сидел на стуле в своей комнате, так что разница в росте сейчас была не такая большая. Положив ладони на маленькие плечи, я отодвинул её от себя на расстояние вытянутых рук.
— Тогда прекрати пороть чушь. Хорошо? — старался звучать поласковей, но хрен его знает, как там вышло. Вряд ли мой строгий низкий голос был хуже перегара по утрам. Так или нет, а малявка опять пропустила всё мимо ушей.
— Это не чушь! — она ещё и возмущаться оказывается умела. — Воровать правда плохо, — и убеждать пыталась, — даже, если в украденном тепло и приятно пахнет.
Теперь сунула для наглядности или просто от удовольствия нос в низкий лысый воротник куртёжки. Я собирался указать ей на тему еды, но она прочла мои мысли, завершив тем самым собственные:
— И даже если тебе очень вкусно и сытно.
— Нарываешься, чтобы я опять устроил тебе голодовку, как три дня назад? Этого ты хочешь? — к чёрту ласку, раз глупая глупеет в моих глазах с каждой новой фразой!
— Нет, — динозаврик вытащил свой нос из тепла и выглядел после услышанного уже не так уверенно.
— Значит, я и остальные можем продолжать таскать еду для тебя, или нам можно не утруждаться? — спросил я «дозволения».
Разумеется, речь шла только о первом периоде, и она это слава Богу поняла, судя по её лицу. Значит, только глупая, но не тупая. Уже что-то. Только бы попробовала не понять! После того, как ей столько времени старшие втирали о нашей правде жизни и я лично распинался, что в принципе мне не свойственно. Малявка сама себя загнала в тупик. «Это плохо» боролось в ней с «есть-то хочется». Выхода она не видела, только без толку капала мне на мозги.
Вздохнув, я посмотрел на её голые ручонки и смирился с неизбежным. Рассусоливать малькам элементарщину мог почти любой из нас, даже другие мальки, если знали достаточно. Но в этот раз что-то пошло не так, раз никто за целую неделю так и не смог до неё достучаться. Видно, у динозаврика был прочный панцирь. Глядя на тёмную голову, руки так и чесалась постучать по черепушке, проверив не деревянный ли пойдёт звук. Но усилием воли я смог унять чесотку. Раз Рей по каким-то неведомым причинам искала физического контакта со мной, то так и быть…
— Подойди.
Она, стоя от меня в одном шаге, выглядела неуверенной — оно и понятно: только что отстранил и теперь просит вновь подойти. Но шаг, несмотря на замешательство, сделала. Я взял её ладошки в свои и обомлел. Холодные.
— Где тебе холодно? — отопления в заброшенном доме само собой не было. В нашем мире жить в доме ещё не значит не жить на улице.
— Нигде.
— У тебя руки ледяные, — отпустил на миг одну ладошку и закрыл своей лапищей её как будто не красный нос; зато прохладный. — И нос за компанию.
— Значит, только руки и нос.
Значит, надо раздобыть тебе перчатки или лучше сразу варежки. Или и то, и другое. А пока у тебя своих нет…
— На, держи, — вытащил из кармана свои чёрные перчатки. Большие для неё, но похоже, я уйду, как только договорим, не только за пивом… Пока и в них нормально будет. В доме точно не было сейчас запасных. Наоборот, кто-то носил по две пары за раз, и то, обе тонкие или частично дырявые.
— Закрой глаза, — попросил я, как только Рей поудобнее устроила руки в моих перчатках.
Доверчивое существо мешкало всего секунду — я снова взял её за руки — прежде чем послушно хлопнуть ресницами и плотно сомкнуть веки.
— Представь, что ты одна на необитаемом острове.
— В Африке? — с чего-то вдруг воодушевилась, чуть повысив и без того высокий голосок.
— Пусть в Африке, — согласился я.
— А там тепло?
Ну началось! Я и так стараюсь для тебя, прошу, не усложняй!
— Конечно тепло, — так же мягко и терпеливо согласился я, тут же продолжив: — Но там нет никого из нас. Ни меня, ни ребят. Ни твоих родителей. Только ты одна.
— Но я не хочу быть одна, — протянула Рей. Не испугано от такой страшной перспективы, а только раздосадовано и немного обиженно.
— Расслабься, — я чуть встряхнул её руки, но глаз она не открыла, раз не было велено. — И просто представь.
Она старательно жмурилась, но воображение её явно подводило. Или же дело было не в нём, а в простом упрямстве. Или, что много хуже, боязни одиночества… Идиот, мог бы и раньше догадаться!
— Можно я там буду с тобой? — попросила.
— Можно, — смиренно вздохнул я. Время — ценный ресурс, но малявка этого пока не понимает. Мне и без неё есть чем заняться — вон, пойти раздобыть ей перчатки, варежки и себе пива! Но всё-таки надо решить до сих пор нерешённый для ребёнка вопрос что теперь для неё хорошо, а что плохо. Попытка не пытка же, да?
— Сосредоточься, Рей, — я старался говорить плавнее и чётче, словно мой голос звучал не в реальности, а там, в её воображении, поддерживая и направляя. — На этом острове нет никаких домов и магазинов. Только фруктовые деревья и овощные грядки. И рыба в океане вокруг. Представила?
— Да. А на банановых пальмах живут обезьяны?
О, боги! Напомните, кто-нибудь, зачем я только ввязался в это? Дурацкая идея. Доктор Время на пару с мамой Улицей объяснили бы ей всё всяко лучше, чем я. Спрашивается, кто меня за язык тянул? Но отступать было уже поздно.
— Рей! Сосредоточься на моих словах, на моём голосе. Подойди к пальме и сорви с неё банан.
Опять хмурится. Лезет вверх по стволу, наверное. Вдруг я ощутил, как по моему лицу прошла короткая судорога. Выкидыш улыбки?
— Сорвала, — доложила мелкая.
— Ты украла его у пальмы?
— Нет, — удивилась конечно же.
— Хорошо. Теперь представь, что я поймал рыбу и приготовил её. Ты любишь рыбу?
— Думаю, что да, — наморщила нос и лоб, будто рылась в воспоминаниях или своём словарном запасе. Значит, не знает. Если её кормили ей, то крайне редко. А может и никогда, просто ей слово понравилось и она автоматически решила, что и еда эта ей будет приятна.
— Я украл её у океана? — ох, Гринпис меня сейчас не слышит!
— Нет. Просто поймал.
— Теперь открой глаза.
Динозаврик послушался и распахнул глазёнки.
— Те овощи и фрукты, что тебя учили брать с прилавков Финн, Роуз и остальные, они с таких же земель и островов, как тот, что ты представила. Только с настоящих. Из нашей страны и из других стран. Их вырастила сама природа и только ей они принадлежат. А мы с тобой часть этой природы. Понимаешь о чём я?
— Кажется, да… — девчонка нахмурилась и опять спрятала нос в воротник. Перчаток моих ей что ли мало? Может стырить ей шарфик? Воротник-то низковатый и холодный, а за ним только голая шея. Значит пока…