Но — запах, кислый мужской запах от тряпки у 55-й квартиры вывел лабрадора из состояния возвышенной мечтательности. Пес хотел даже отметиться там, но посмотрел на дверь и передумал.
Семейная пара из 55-й квартиры представляла собой незабываемое хали-гали.
Когда они шли под ручку, жена все время смотрела вниз на ноги мужа, подстраиваясь под его шаг.
А Вениамин шел, вертел головой во все стороны, разглядывал хорошеньких или безобразных женщин, улыбка сменялась на его лице гримасой отвращения. Он шел по прямой, совершенно не глядя под ноги. И то и дело попадал то в яму, то в траншею, которых на просторах Полежаевска было, как на поле брани.
Однажды, это было в мае, Вениамин и Мила шли по совершенно лысой местности у кинотеатра «Победа». И так как он считал ворон на проводах, а Мила глядела на его брючины, болтающиеся внизу — они одновременно ступили на кучку дымящихся собачьих экскрементов, которую буквально только что оставила одна невоспитанная собака в центре Площади Мирового Восстания.
Но вся тревога в другом — они оба наступили, он — правым китайским ботинком, а она — левой тайваньской лодочкой, и даже не заметили!
Вениамин досчитал ворон, их было ровно 9 и 1/4 и еще несколько мелких незначительных птах, а Мила, покашливая и чавкая левой лодочкой, к месту заметила:
— Черемухой запахло, Веньк…
А за дверью Нины Ивановны стояла такая пугающая тишина, что пес, перескакивая через пять ступенек, помчался на свой третий этаж и только притормозил у квартиры соседской старушки Кокуркиной, совершенной развалины, которая по беспамятности забывала запирать свою дверь и оставляла ее открытой, невзирая на тревожную ситуацию в стране. Лабрадор решил прикрыть зазор лапой, но нечаянно забежал сперва в прихожую, замусоренную стоптанными тапками, сапожками и даже валеночками…
— Ты такой маленький, а тяжелый, прям, раздавил, — услышал пес старческий стон и, скосив по очереди глаза, увидел, как кряхтит старушка, выползая из-под Малькова, кв. 46.
— Я большой и легкий, лапонька! — самодовольно уточнил Мальков, натягивая треники. — К жене побегу, хватилась чай.
— Иди-иди, — помахала вслед ручкой Дарь Иванна и села на кровати, пытаясь отдышаться, потом встала и по стеночке поплелась в ванную.
Было ей немало лет, Малькову — 31, и был Мальков геронтофил, причем женатый и с детьми.
Лабрадор после этого решил на какое-то время завязать с писанием романов. Жизнь людей, если в нее всмотреться пристальнее, — до того смахивает на триллер, что собачья психика не выдерживает кипения всей этой субстанции, из которой и состоит человеческая жизнь на планете Земля.
Многих ли женщин зовут лапоньками?
А вот Дарь Иванну так звали все ее мужчины, а мужчин у Дарь Иванны было не меряно…
Дарь Иванна молодилась последние тридцать лет.
Ходила наштукатуренная и раскрашенная под матрешку, платья носила приталенные, что при ее субтильности было не так чтобы уж очень красиво, но и не страшно; в ушах у нее звенели серьги-мониста, и их звон-перезвон знала вся округа.
Мадам Кокуркина в младые годы накладывала макияж в ритуальной конторе и, набив руку, на свои остатки былого пудры и теней не жалела, а помадой обмазывала всю нижнюю часть лица. Безусловно, целилась-то она в губы, но… Но ведь женщина, как известно, остается женщиной, пока ее любят, а Лапоньку любили. А возраст? А что, собственно, возраст? Все станут старыми и все умрут, что же теперь?
В каждом доме есть своя красавица, свой сумасшедший, своя прилично одетая семейная пара и тройка дамочек с повышенной возбудимостью, ну и еще по мелочи, вроде высокого брюнета с белой горячкой и двух братьев, один — всегда в тюрьме, а другой устроил тихий наркопритончик у себя в кладовке и так счастлив, что трудно представить. Все остальные жители подъезда, безусловно, нормальные и достойные всяческого уважения люди, их любит Бог. Правда, он один и любит.
В подъезде время текло, как струйка воды из-под крана, но не для Дарь Иванны. Катастрофа возраста не задела ее юной души, а молодое поколение полежаевских любителей экстрима в сексе не дали ей возможности забыть, что она женщина.
А что какой-то шутник на двери написал мелом: «Венерические услуги. Почти даром», — так дураков везде хватает. Лапонька таблички «Добро пожаловать» туда не вешала.
— Какая непорядочная эта Кокуркина! — говорили некоторые.
А ей хоть бы что! Она продолжала куролесить: намажется под индейца и ходит независимо по улицам, проспектам и скверам — стройная женщина преклонных лет.