— Я вам не верю.
— Я заметил, что вы вообще очень недоверчивы.
Она резко возразила:
— Я не слишком хорошо, знаю вас, чтобы доверять, но вполне достаточно, чтобы опасаться.
— Весьма вам благодарен за это признание.
Тори сделала вид, что не заметила его иронии.
— Хорошо. Возможно, у вас действительно много свободного времени, но мне совершенно необходимо заняться делами: распаковать вещи, привести в порядок дом — и потом приняться за работу.
— Чем вы занимаетесь? — поинтересовался он.
— Я — художница, — после небольшой паузы ответила она скучным тоном.
Он пристально взглянул на нее.
— В самом деле? И что вы пишете?
Тори снова недовольно отметила про себя, уже во второй раз, пытливый взгляд его необычных глаз.
— Главным образом пейзажи и натюрморты.
— И в большинстве этих ящиков — картины? Верно? — спросил он, взмахом руки обводя заваленную вещами комнату.
— Совершенно верно.
— О, да вы плодовитая художница.
Тори вскинулась:
— Я много работаю!
Но он уже снова переменил тему, загораясь новой идеей:
— Да ведь вам нужно помочь распаковаться!
— Нет-нет, — начала Тори, но он не дал ей договорить.
— Я могу собрать вашу кровать и расставить мебель, и никто лучше меня не умеет таскать ящики и вешать картины. Во дворе тоже много работы, а в подвале у вас протекает труба. У меня есть ключ от дома Филиппа — это недалеко отсюда, и я могу взять там инструменты и газонокосилку.
— Хватит!
Тори буквально задохнулась от внезапно охватившего ее панического ужаса. Она посмотрела на этого сумасшедшего, высокого, незнакомого ей человека и со страхом подумала, что он, пожалуй, собирается обосноваться здесь. Стараясь говорить спокойно, она все же решила его остановить:
— Видите ли, я очень ценю вашу помощь, но я привыкла сама о себе беспокоиться, и мне это нравится.
— Так было до моего появления у вас, — возразил он рассудительным тоном.
Тори боролась со своими чувствами.
— Но мне не нужна ваша помощь, — взяв себя в руки, отрезала она.
Ее слова огорчили его, но Тори не могла понять, было ли это огорчение искренним или притворным.
— Я хочу, чтобы вы позволили мне помочь вам, — произнес он печально. — Дело в том, что я сейчас совсем один, а кроме Филиппа и Анжелы, я никого в округе не знаю.
Тори чувствовала, что еще немного — и она уступит, но ничего не могла с собой поделать. И все из-за его улыбки, раздраженно подумала она, настоящей улыбки искусителя, в которой коварно соединились обаяние, неуверенность, озорство и вызов.
— Так я могу помочь? — с надеждой спросил Девон, заметив почти машинальный, безвольный жест ее руки.
Взглянув на него, она тихо, словно про себя, сказала:
— Ладно. А почему бы и нет?
— Потрясающе. Так вы Виктория?
— Что? — Она опять не понимала, о чем он говорит.
— Ваше имя — сокращенное от Виктории?
— Совсем нет.
— Интересно.
— Знаете что? — Тори потерла виски. От всего этого у нее разболелась голова. — Не могли бы вы мне оказать любезность?
— Только попросите.
— Уходите, пожалуйста.
Девон оскорбленно замолчал. Вздохнув, Тори сказала:
— Я не могу сегодня разрешить вам здесь остаться. В другой раз, возможно, но не сейчас.
Он подумал и недоверчиво спросил:
— Значит ли это, что я могу вернуться сюда к обеду?
Тори просто онемела от такого нахальства, но, взяв себя в руки, строго сказала:
— Если только принесете обед с собой или сами его приготовите.
Девон удивленно поднял брови:
— Спасибо за любезное приглашение.
— Пожалуйста. Спасибо и вам — за завтрак. До свидания.
С обычной своей веселостью Девон быстро опустил рукава рубашки, накинул пиджак и вышел, попросив на прощанье не сердиться на него.
Оставшись одна, Тори долго сидела, держа в руке недопитую чашку кофе. Машинально сделав глоток, она чуть не подавилась из-за внезапно охватившего ее приступа смеха. Прокашлявшись и перестав смеяться, Тори поднялась с кресла и поставила чашку на стол. Она думала о том, что для нее было бы лучше не продолжать знакомства с Девоном Йорком. Тори могла бы привыкнуть к нему, а поскольку она уже дважды имела возможность убедиться в том, что за внешностью этого беззаботного весельчака скрывается острый, проницательный ум, привыкнуть к обществу Девона Йорка было бы для нее в самом деле очень опасно.
В одиннадцать утра у входа раздался звонок. Тори подумала, что вернулся Девон, но она ошиблась. Открыв дверь, она увидела рассыльного, в руках у которого была огромная корзина красных роз на длинных стеблях, какие обычно дарят новобрачным. Такого количества цветов Тори никогда не видела. Еще не придя в себя от изумления, она отнесла корзину в гостиную и поставила ее на низкий столик у французского балкона, выходившего во внутренний дворик-патио. При этом она заметила, во-первых, что цветы были сделаны из шелка, и что, во-вторых, в них была вложена записка.