— Ты же знаешь, дорогой, я на все пойду, преодолею любое препятствие, лишь бы ты был счастлив. И уверяю тебя, в моем плане нет ничего рискованного или опасного. Ну разве что он… немного необычный.
— Ну расскажи! — взмолился Кирил. Летиция отрицательно покачала головой.
— Не будем больше об этом. Просто молись за меня. А я почему-то в глубине души убеждена, что, если нам и предстоит битва, мы ее обязательно выиграем!
Глава 4
По пути Летиция думала, что пока все идет гладко.
Встала она не слишком рано — специально для того, чтоб повидать Кирила за завтраком. Затем, когда он ушел, прибежала Стефани с запиской и просьбой передать ее Кирилу.
— Я только на минутку! — запыхавшись, сказала она. — Мама весь дворец перевернула вверх дном, все скребут и чистят к приезду короля, который, я уверена, вовсе не заметит ее стараний. Она же уверена в обратном.
Служанки и слуги так и метались по комнатам. Дворецкий бесконечно придирался и ругал их за то, что убирают они не настолько безупречно, чтоб великая герцогиня, проведя шелковым платочком, не обнаружила пыли.
Подобное происходило довольно часто, особенно по весне, и доводило половину дворцовой челяди до слез.
— Кирил благополучно добрался до дома? — шепотом спросила Стефани, оставшись наедине с Летицией.
— Да, он вышел к завтраку, — ответила та. — Но, Стефани, ты не должна подвергать его такому риску слишком часто. Ты же прекрасно понимаешь, что произойдет, если его поймают.
— Знаю, знаю! — воскликнула Стефани с самым несчастным видом. — И не перестаю думать о том, что если ты… не спасешь меня, Летиция, придется… выходить замуж… за короля… и я… никогда больше не увижу… Кирила!
На глаза ее снова навернулись слезы, и Летиция сказала:
— А теперь возвращайся во дворец. Если кузина Августина узнает, что ты здесь из-за Кирила, неприятностей не избежать.
Эти слова так перепугали Стефани, что бедняжка, торопливо поцеловав кузину, бегом припустилась обратно, словно маленький испуганный зверек.
И снова Летиция вознесла Богу молитву, чтоб он помог ей спасти Стефани и Кирила от несчастья. Затем она направилась в комнату матери.
Принцесса Ольга имела привычку вставать довольно поздно и, по настоянию дочерей, завтракала в постели.
Девушки по очереди носили ей наверх приготовленный Гертрудой завтрак, и вот теперь принцесса сидела в постели. Она выглядела очень посвежевшей и даже помолодевшей.
— Доброе утро, милая! — поздоровалась она с дочерью. — Надеюсь, ты нашла, что подарить фрейлейн? Если, конечно, не раздумала навестить ее.
— Нет, не раздумала, мама. Я отвезу ей шарф, который Стефани подарила мне на Рождество, — ответила Летиция. — Я его ни разу не надевала. И еще карандашный портрет Кирила, который сделала Гетти. Он там не очень похож, но уверена, фрейлейн все равно понравится.
— Конечно, понравится, — сказала принцесса Ольга. — Но, дорогая, старайся ехать осторожнее, не гони! И возвращайся не слишком поздно, иначе я буду волноваться.
— Постараюсь пораньше, — обещала Летиция. Она наклонилась, поцеловала мать и уже подошла к двери, когда принцесса Ольга крикнула вслед:
— Густав за тобой присмотрит. Очень славный и надежный человек.
Летиция не ответила, надеясь, что чем позднее мать узнает о том, что Густав вовсе не собирается сопровождать ее, тем лучше. Тогда можно будет притвориться, что она не слышала этих последних слов.
Она поспешила к конюшням, где Густав седлал для нее Кахо.
Летиция заранее отдала Густаву сверток с платьем, который теперь был привязан сзади к седлу, отчего Кахо выглядел несколько необычно.
Но она надеялась, что их никто не увидит, да у нее и не было иного способа перевезти наряд, который может понадобиться вечером.
Густав подтянул подпругу, и Летиция сказала:
— Ее высочество думает, что ты сегодня меня сопровождаешь, Густав, так что уж постарайся не попадаться ей на глаза без крайней надобности.
Густав понимающе усмехнулся.
— Мне и без того надо сегодня в лавку, — сказал он. — А когда вернусь, постараюсь не попадаться ее высочеству на глаза. Так что она и знать не будет, где я.
— Спасибо, Густав! — пылко воскликнула Летиция и поскакала со двора.
День стоял чудесный, ясный, но с ветерком, а оттого не слишком жаркий.
Птицы заливались, бабочки порхали над цветами, и при виде этой идиллической картины казалось, что в мире нет и не может быть зла и несправедливости.
Но Летиции было слишком хорошо известно, что зло существует, и лишь слова воеводы, до сих пор звучавшие в ушах, оставляли слабую надежду на то, что беда поправима.
По дороге путь к замку Тхор занимал четыре часа, но Летиция знала, что, если скакать напрямик, можно добраться почти вдвое быстрее.
Ей все же придется заехать к фрейлейн Собески. Но добравшись до маленькой уютной деревушки, где жила ее старая гувернантка, девушка знала, что находится теперь всего в получасе езды от замка.
Домик фрейлейн Собески располагался почти у самого подножия горы, на которой высился замок, скрытый разросшимися деревьями.
Деревенька была очень славная, а небольшие домики с белыми стенами и красными черепичными крышами, как казалось Летиции, очень удачно дополняли и украшали пейзаж и придавали ему несколько сказочный облик.
Дом, где поселилась удалившаяся на покой фрейлейн Собески, был чуть побольше остальных и окружен садом, пестревшим самыми разнообразными цветами.
Летиция привязала Кахо к деревянной изгороди, прошла по узенькой тропинке между клумбами к входной двери и постучала.
Она слышала, как старушка отодвинула кресло, в котором сидела, и медленно, прихрамывая, пошла открывать.
Распахнув дверь, она издала радостный и удивленный возглас:
— Летиция! Дорогая! Вот уж сюрприз! Я тебя не ждала!..
— А мне вдруг страшно захотелось вас увидеть, — сказала Летиция.
— Должно быть, ты заехала по дороге в замок? Хочешь повидать короля Виктора, который прибывает сегодня вечером, не иначе…
Летиция не стала возражать и вошла в маленькую кухоньку, начищенную словно одна из медных сковородок, висевших на стене.
— Ну расскажи, как вы поживаете, — сказала фрейлейн Собески. — А я тем временем приготовлю тебе чашечку кофе.
Старушка захлопотала у плиты, а Летиция принялась рассказывать о Кириле, о том, какие платья они с Мари-Генриеттой шьют себе, готовясь к балу.
И лишь после того как фрейлейн Собески поставила перед ней на стол кофе, девушка сказала:
— А я привезла вам небольшой подарок. Надеюсь, что понравится.
— О, как это мило с твоей стороны, девочка моя! — воскликнула фрейлейн Собески. — Я слышала, как нелегко вам после смерти отца, знаю, что вы считаете каждый пенни…
— Откуда вам это известно? — спросила Летиция.
— Должна сознаться, дорогая, я стала прислушиваться к сплетням, — сказала старушка. — Любой, приехавший сюда из города, рассказывает, как ужасно обращается с вашей семьей великая герцогиня.
— Вот уж не думала, что об этом все говорят!
Фрейлейн взглянула на нее и после паузы заметила:
— Ты уж прости меня за то, что я пересказываю то, о чем лучше умолчать, но твои отец и мать были всегда так добры ко мне. И одна мысль о том, что их дети могут быть несчастливы, просто непереносима!
Летиция поняла, что притворяться смысла не имеет, раз уж фрейлейн Собески и без того многое известно.
И она рассказала ей, как ненавидит их великая герцогиня, как их всеми путями и способами стараются отвадить от дворца и не разрешают принимать участие в праздниках и развлечениях.
— Но это жестоко! Жестоко! — сердито воскликнула фрейлейн. — То же самое рассказывают и люди, знавшие и любившие твоего отца! Они и тебя, несомненно, полюбили бы, если б узнали получше.