«Ничто от них не укроется», — подумал Раджо и окончательно понял: табор не примет его. И цыганенок подтвердил:
— Тебе здесь опасно, Раджо.
— А ты что один? — спросил мальчика Раджо. — Мишка — твой брат? Он же в городе. Ты, что ли, тоже нацелился?
— Хочу, — сознался цыганенок. — Устал я с ними.
И так прозвучало «с ними»… Мол, ему трудно со стариками.
— Что же ты в городе можешь делать?
— В ансамбль пойду. Ансамбли тоже кочуют.
— Смотри. Не так это просто. Идем, дорогу покажешь.
— Нет, морэ, я не могу, на станцию бегу. Сам найдешь. Они у реки стоят. Дня два или три побудут, а дальше, как скажет барон. Только не примут они тебя…
— Будь здоров и удачи тебе, — напутствовал цыганенка Раджо, встал и пошел напрямик, через лес.
— Морэ, не говори там, что видел меня, — звонко раздалось вслед.
Здешний барон принял Раджо сдержанно и это — удивило. Вроде он передал приветы из города, выполнил поручения. Но спрашивать не положено, все будет ясно с течением времени. Чаем, во всяком случае, барон угощал. Правда, молча чаевничали, пока барон не спросил:
— С нами идти хочешь?
— Нет, дадо, поговорить хочу, душа болит. Меня ищут, за смерть хотят спросить, а я не виновен в смерти цыгана.
— Что ж не помог ему, пулю не удержал? — спросил барон. — Еще говорят, ты с парны связался.
Раджо промолчал.
— Говори, Раджо, облегчи душу. Потом захочешь, а нас не найдешь, уходим подальше. Решили смуту пересидеть.
— Ладно, я понял, дадо. Только не торопи, дай решить…
Пхури сидела у огня, глядя на закипающий чайник. Раджо подошел неслышно, однако старуха своим вопросом опередила его приветствие:
— Покоя ищешь?
— Смерть за мной ходит, — сказал Раджо.
— Сам виноват. Если бы Зенту силой не взял, жил бы ты в таборе.
— Как мне уйти от прошлого?
— Дэвлу спроси, он знает, а я скажу так: найди того, кто Кнута убил, и, если нет на тебе вины, накажи его смертью за смерть.
— Думаю я об этом, пхури. — Раджо налил себе чаю в кружку и, обжигаясь, стал дуть. — Горячий!
— Не торопись. Время есть.
— Расскажи мне о Саре Кали, старая. Ты о ней знаешь все.
— Знала когда-то, может, что вспомню…
Пхури, раскачиваясь, забормотала. Слов ее Раджо сначала не разбирал, а только слышалось: «Хас-сиям!»
Потом речь старухи стала помедленнее:
— Злая богиня жила, дьявол, Бэнг. Имя ее было Шушна, или же Ахи[51]. Землю хотела поджечь, чтобы все люди погибли. А как-то решила украсть золотое колесо[52]. Но самый великий Бог — Индра увидел и поразил Ахи молнией. С тех пор, что ни год, бьются добро со злом. Рома наши верят, что Индра — святой Георгий, а дракон — дьявол, Бэнг… Черная Сара Кали — богиня судьбы и удачи. Есть ее изваяние, Раджо, в церкви во Франции, неподалеку от южного моря. Море то — Средиземное, в середине земель.
— Разве она не богиня времени?
— По-разному говорят: кто — так, а кто — этак. Ты наш язык, Раджо, знаешь. И знаешь в нем старое слово «трущуп». А это крест, так считается. На самом деле не крест, а трезубец индийской богини Шакти. Все перепутано, переплелось, начала нашей дороги не видно. Время, удача — все вместе. А вот судьба — это участь каждого.
— Значит, если умру — судьба?
— Не будь слабым, тогда будешь жить, — сказала старуха.
Раджо смолчал, пошел прочь, а она приставила руку ко лбу и долго глядела вслед.
Раджо бродил по табору и впитывал, как родниковую влагу, цыганскую речь, привычные запахи, шумы. А ночью, когда запылали костры, слушал песни.
Лес шумел, вторя песне, и летняя ночь пролетела как вздох. Раджо к рассвету уснул у костра, и снилось ему, что он летает.
Солнце было уже высоко, когда он проснулся. Но в таборе — тихо и сонно. Раджо пошел умыться к реке. Кусты трогал ветер.
— Рано поднялся, морэ, все еще спят, — сказал подошедший с берега старый цыган.
— День будет славный, — ответил Раджо.
— В такую погоду приятно ехать, мы скоро тронемся, морэ. А ты, морэ, иди. Нельзя тебе с нами.
Глава 6 Граф
Граф ночью вернулся домой, проверил окна, дверь в лоджию и устроился спать. Но спал вполглаза, вполуха, готовый вскочить в любой миг. Только к утру как провалился в небытие. Однако его разбудил домофон.