Выбрать главу

— Вы из Кёнигсберга, — уверенно произношу я, потому что именно в этот момент меня озаряет. — Вы нарисовали мой портрет, когда мне было пять… неполных шесть лет. Изобразили меня маленькой феей, пьющей нектар из цветов. Я позировала вам в розовом сарафане с пышной юбкой, каждое утро, в парке.

Монахов наконец-то пронимает: они все, как один, поворачивают в сторону моего собеседника подбородки. Вожак некоторое время стоит неподвижно.

Потом он поднимает худые, очень худые бледные руки и откидывает капюшон.

— Не думал, что доведётся так встретиться, — медленно произносит он. — Я бы ни за что не узнал вас, если бы вы не вспомнили меня первой.

— Ну, в отличие от вас, я изменилась, — замечаю я. У герра фон Адлигарба всё то же вытянутое лицо с коротким вздёрнутым носом и очень светлые серые глаза. Верхняя часть лица закрыта узкой чёрной маской, но я помню, что веки у него, как у всякого вампира, тёмные. Тогда, в детстве, я ещё не умела различать вампиров и думала, что странный художник, каждое утро раскладывающий мольберт в парке возле моего дома, просто не высыпается. Интересно, сохранилась ли картина? Он показал мне её, но не подарил, унёс с собой. Спрашиваю я, впрочем, совсем о другом:

— Вы хотите, чтобы я убила императора, господин фон Адлигарб?

— Да, госпожа Хорват. Именно об этом я прошу вас.

Пепельные волосы, раньше длинные и вьющиеся, свободно падающие на плечи, теперь пострижены очень коротко, из-за чего он выглядит гораздо старше… или упырь просто давно не ел человеческой крови.

— Вы знаете, — проникновенно говорю я. — Это уже второй случай, когда ко мне подходит вампир и предлагает сделать нечто идиотское и почти невозможное. То, что я, как дура, повелась первый раз, не значит, что соглашусь во второй. Можете меня хоть на куски тут резать, но я не собираюсь идти и убивать Ловаша Батори. Нет. Да и вообще мне странна забота о бедных гражданах Империи со стороны упырей, получающих свою порцию крови слишком очевидно не по карточкам. Нет. Нет. Нет. Нет. НЕТ.

Фон Адлигарб качает головой, мягко улыбаясь.

— Милая Лилиана… вы что же, решили, что вас просят убить его прямо сейчас? Ведь он ещё не проявляет признаков безумия, не так ли? Вы видите его каждый день, что скажете?

Я пожимаю плечами:

— Вроде бы вполне здоров. Мужчина в расцвете сил.

— Значит, нет никакого резона убить его сейчас. Вам придётся несколько лет наблюдать за ним, чтобы поймать нужный момент… или получить наш сигнал, если вы сами окажетесь недостаточно наблюдательны.

— Или вам стоило похитить меня тогда, когда его безумие уже обнаружилось бы, чтобы я была уже под впечатлением, и поразить меня своей идеей прямо в сердце, — предполагаю я.

Упырь опять качает головой:

— В этом не было бы никакого смысла. К тому моменту узы крови между вами были бы уже слишком крепки, так крепки, что вы отказались бы нас выслушать или даже мгновенно перешли к атаке при одном упоминании возможного убийства императора.

— Узы крови? — теперь головой трясу я. — На самом деле, я ему не дочь. Это не больше, чем слухи. Его настоящая дочь…

— … была вашей троюродной сестрой и умерла в шестнадцать лет, — фон Адлигарб небрежно взмахивает рукой. Интересно, есть ли хоть кто-нибудь, для кого эта информация стала таким же откровением, как для меня год назад?.. — Я говорю об узах крови, связывающих вампира и его «крёстного». Если «крестник» тоже вампир, ему достаточно ритуально выпить крови один раз, чтобы навек привязаться. Но если он «волк», связь устанавливается и усиливается очень медленно, и то при условии, что «волк» повторяет ритуал кормления кровью — от одного «вампира»! — регулярно… как вы и ваш муж. Сейчас вы ещё привязаны к императору больше психологически, чем магически, и можете помочь нам.

— Но я не буду убивать его сейчас, а когда он обезумеет, получается, уже не смогу об этом и думать, — указываю я.

— Именно поэтому вам необходимо прервать связь.

— Каким образом это вообще возможно? Я не могу начать отказываться от крови Батори, все сразу насторожатся.

— Вам и не нужно. Вы сделаете это тем же способом, каким воспользовался каждый в нашем ордене, чтобы освободиться от власти своей «семьи».

Фон Адлигарб делает паузу, явно рассчитанную на мой вопрос. Не люблю подыгрывать, но мне и правда интересно.

— Это каким?

— Мы не можем открыть вам, пока вы не будете духовно готовы совершить то, что необходимо.

Я закатываю глаза. И стоило ради такого драматические паузы держать.

— А отчего вас так волнуют грядущие мировые войны и переполненные тюрьмы? Разве такая обстановочка для упырей не рай?

Фон Адлигарб подходит ко мне. Я непроизвольно напрягаюсь, но он только кладёт руку мне на голову и… гладит. Словно маленькому ребёнку. Рука у него холодная, как треска на витрине.

— Милая Лилиана, цель нашего ордена — спасение и охранение человечества. Мы верим, что для того Господь и создал таких, как мы, ибо дано больше тому, с кого спросится больше. Вы упомянули, что мы питаемся кровью не по талонам. Это правда. Устав нашего ордена требует, чтобы в пищу были употреблены только преступники: убийцы, насильники, маньяки… Но очищение от них мира — не единственный из необходимых способов хранить людей. Возможно, вам неизвестно, но ещё в прошлом году над Европой висела огромная опасность. Клика мёртвых жрецов из Польской Республики чуть не выпустили наружу проклятье, открыв могилы легендарных носителей силы прошлого. Мы сумели направить против них одну «волчицу», и в итоге осквернители могил оказались повержены. Вы удивитесь, но вы знали эту «волчицу». Вы её убили вскоре после.

Холодные пальцы отводят прядь волос от моего лица.

— Цыгане не любят рассуждать об общественном благе, мне понятно это, — голос вампира стелется мягко, как ветер летнего вечера по полевой траве. — Настоящая цыганка захочет узнать свою личную выгоду. Мне есть чем заплатить вам. Не презренным металлом, нет… но очень важной, может быть, самой главной тайной вашей жизни.

Он нежно треплет меня по щеке. Я отстраняюсь:

— Если это тайна вроде той, что про жрецов, то она мне не интересней позавчерашней яичницы.

— Нет. Я же сказал: ваша тайна. Намекну… вы замечали, милая Лилиана, что вам несказанно, необычайно, невероятно везёт? Стоит вам заблудиться в необжитом лесу, и вы выбредаете на часовенку у родника, или избушку лесника, или группу туристов с компасом, готовых вывести вас к дороге… Упав с крепостной стены, вы попадёте точнёхонько в проезжающий мимо возок с сеном, а, вознамерившись полакомиться отравленным молоком, неосторожно прольёте весь стакан себе на одежду… Вам ведь знакомо то, о чём я говорю? Премилое свойство, которое, однако, может обернуться для вас совершенно неожиданной опасностью… равно как и для ваших близких. И вы на грани того, чтобы нести смерть родным одним своим присутствием, вы знаете это? У нас есть очень много ответов, милая Лилиана. Ответов на вопросы, которые вы даже ещё не умеете задавать. Подумайте об этом; мы дадим вам неделю. Теперь идите. Наши песни проводят вас нужным путём.

***

— Вот уж нет. Если говорить о косяках, то этот — точно не мой, — я с наслаждением улыбаюсь Тоту в лицо, развалившись в кресле. Как ни странно, после моего чудесного появления у собственного подъезда ребята Ладислава доставили меня не в застенки ИСБ, а в одну из «переговорных комнат» центра. Здесь очень уютно: обои кремовые, кресла мягкие, бар в углу. Гораздо лучше, чем у «монахов». Правда, и держат меня здесь дольше. — Я никак не прокололась в своей работе. В отличие от службы безопасности, бездарно упустившей объект. И да, я согласна, что о косяке надо доложить императору. Отчего бы и нет. Ему стоит поразмыслить над тем, что было бы, если бы с дыркой в схеме безопасности экспериментировала не я, а один из его врагов.

— Копыто вам в лоб, просто скажите, как вы это сделали, и я отлично позабочусь о том, чтобы вы не смогли это сделать ещё раз! — Тот, против обыкновения, не сидит, а мечется по «переговорной» на скорости, близкой к сверхзвуковой.

полную версию книги