Странно, но чувство неуютности до конца так и не покинуло меня даже с приходом Николая Ивановича. Напряжение двух ночей, видимо, было слишком сильным. Николай Иванович говорил уверенно и здраво, но слушая его плавный, умиротворяющий голос, я все ж никак не мог успокоиться… За окном разнеслось нестройное пенье: видно, пьяная компания возвращалась откуда-то. Один из них заорал дурным голосом, и я вздрогнул.
— Костя, — мягко сказал Николай Иванович, — вы устали. Нет, я все-таки старый осел. Мало того, что забил вам голову позавчера, так продолжаю успешно заниматься тем же и сегодня. Но довольно. Вам нужно поспать.
— Нет-нет, — запротестовал я, — куда уж тут спать. Вы уж заканчивайте, чтобы потом не возвращаться.
— Ну хорошо. Хотя, как мне кажется, я уже все сказал. Что вас еще интересует? Но хочу все же напомнить, что сейчас уже половина третьего…
— Я быстро. Мне хотелось бы узнать три вещи.
— Давайте первую.
— Вы знаете фамилию художника?
— Да. Я слышал ее давно. Ничем был не примечательный художник, хотя вполне добротный. Знаете, как это бывает: мастер, не творец. Известностью особой не пользовался, но, впрочем, жил довольно сносно. А в то время, о каком я говорил, действительно, очень удачно продал две картины. Я наводил справки. Вот и все. Фамилию, как я уже говорил, знаю, но позвольте ее не называть. В конце концов, история не очень приятная… Вы удовлетворены?
— А женщина? Все-таки была она или вам показалось?
— Женщина, конечно, была. Как вы понимаете, во вторую ночь. В третью же она, несомненно, мне привиделась. Сами подумайте: как могла попасть она в запертый дом? Легенда, конечно. Я думаю так, все, что в моей истории правдоподобно, — было, а все, что нет, — от болезни. Я ведь прямо оттуда в больницу отправился. Неделю лечился. Григорий когда меня вытащил, у меня самый жар был. Он говорит, что я в него свечой бросил и кричал дурным голосом…
— Так он вас вытащил? Не побоялся?
— Да. Он рассказывал, что ему не спалось. Тревожное что-то в голову лезло. И часов около трех показалось ему, что из дома Художника кричат. Он подумал, что мне конец пришел, у него весь страх пропал. Схватил топор — и туда. Его все вина тяготила: отпустил меня, не отговорил. Ну, вбежал он в дом и видит: я на полу корчусь, и больше никого. Он меня сгреб, я помахал руками да и обмяк. Так до дому и дотащил, а утром на совхозной машине — в район, а оттуда потом — в город.
— Все, все, последний, — поспешил успокоить я, видя, что Николай Иванович в нетерпении посматривает на часы. — Скажите, а что все-таки женщина искала?
— Что она искала? А вы не догадались? Цыганский Рубль, конечно. Впрочем, я же говорю, что в третью ночь она мне привиделась. Но во вторую ночь говорила она о нем, да и раньше и вправду искала его. Зачем же она, по-вашему, валики у диванов вспорола?
— Так он был на самом деле?
— Конечно был. Только она напрасно искала, его уже там не было.
— А вы откуда знаете?..
Николай Иванович хитро усмехнулся. Потом медленно подошел к этажерке у окна, запустил руку в вазочку и, поворошив бумаги, вернулся обратно. Подойдя ко мне, он медленно вытянул руку и разжал ладонь.
На ладони его лежала маленькая, очень изящно сделанная, блестящая подковка из легкого металла, величиной не больше циферблата наручных часов. На местах отверстий под гвозди были насечены непонятные значки.
— Вот этот самый «рубль», — торжественным голосом произнес Николай Иванович. — Этот счастливый талисман. Теперь-то он мой!..
— Ох, и доиграетесь же вы, Николай Иванович, — убежденно сказал я, отступив на шаг. Все разрозненные странности, все нелепые происшествия со мной и с ним сошлись теперь к одному узлу. Мне стало все понятно.
Николай Иванович хотел что-то сказать, но в это время в дверь позвонили. Опять началось… Но теперь-то понятна была причина…
— Вот видите… — сказал я со сдержанным раздражением.
— Откройте, пожалуйста… — попросил он.
Я, опять прихватив на всякий случай совок, пошел открывать…
За дверью стоял Николай Иванович. С плаща его и со шляпы, которую он держал в руке, на коврик капала вода.
— Привет, — сказал он, входя в дом и подавая мне холодную мокрую руку. — Не слишком ли я задержался?..
…Когда я, оставив озадаченного Николая Ивановича, бросился в комнату, она была пуста. Правда, — хотя, может быть, мне показалось, — я успел заметить в светлеющем уже воздухе три маленьких зеленых протуберанца, по внутреннему диаметру приобретающих салатный цвет. Но еще раз повторяю: возможно, мне почудилось. В следующее мгновение уже не было ничего, только порыв ветра вздул занавеску на балконной двери.