Силы небесные!.. Все мои страхи опять вернулись. Какой раз уже за этот день я успокоился, уверясь, что все кончилось, и в какой раз судьба предоставляла мне еще более грозное, чем предыдущее, приключение!..
Я готов был бежать, но ноги не слушались меня. Я стоял как вросший в землю. А оттуда, где исчезла корова, явственно доносился до меня женский плач.
…Но я знаю, почему я не умер на месте. Наверное, потому, что весь одеревенел. Когда из-за деревьев появилась женщина и двинулась ко мне, я уже знал, что это — конец. Дубина выпала из моей руки.
— Саша, — ни на что не похожим, но знакомым голосом сказала женщина. — Саша! Неужели ты не узнал меня?
— На… дя… — двумя глотками выдавил я…
Она приближалась, а я был бессилен. Только какая-то маленькая, почти неслышная, мысль упорно стучала в голову. О спасении. О возможности спасения…
Ах, вот оно что! Как я не вспомнил!.. — я поднял ожившую руку и сунул ее в карман рубашки, туда, где лежала игла… Но я поспешил; резкая боль заставила меня вскрикнуть, я выдернул окровавленную руку из кармана. И тотчас, увидев кровь, Надя, испустив хриплый вопль, метнулась ко мне и вцепилась в запястье раненой руки… Я вырывался и кричал, кричал животным криком… Она была сильнее меня. Уже почти ничего не соображая от ужаса, я увидел, как из-за деревьев метнулся еще кто-то и побежал ко мне. Не видя его лица, я тем не менее понял, что это Павел… Кажется, за спиной раздался еще крик… «Все собрались…» — промелькнуло в голове. И на меня снизошло спокойствие обреченного, гордое спокойствие. Я перестал вырываться, вскинул голову и взглянул в лицо набегавшему Павлу. Через мгновение пуля разломала ему голову, я услышал за спиной грохот. Потом вскрикнула Надя, отпуская мою руку и валясь на землю. У меня в голове бешено закрутились колеса, я пошатнулся и упал в объятья Михалыча.
