Физкультура окончилась, Олька Елская вбежала в класс, в парту полезла. Я думала - за пирожками. У нее в парте много еды было. Смотрю, побледнела и закричала:
"Где мои сережки? Я их сняла! Я их в парту положила!"
Заплакала. И все на меня посмотрели. Яшка Вайсман, Хлебников Лешка - все как один. Я никогда в школе ничего не брала. Могла бы, а не хотела. Гляжу на Ольку Елскую. Дура ты, думаю. Кто сережки под парту прячет? У нее с камешком красным сережки были, У нее одной на весь класс. Ходила и хвасталась.
"Ты не плачь,- говорю.- Твой отец мясом торгует, он тебе еще купит. Что уставилась? Не брала я твоих сережек…"
"Нет! Ты взяла,- Олька в ответ.- Ты, ты, цыганка, воровка!"
"Я воровка? Я?" - схватила ее за волосы. Учителя помешали. Слетелись как мухи. Мензурка, Наталья Степановна, завуч, Виктор Аркадьевич Заваруха. И все на меня уставились.
Виктор Аркадьевич говорит:
"Спокойно, спокойно, товарищи! Все улики против тебя, Бужор…"
"Наплевать мне на ваши улики! - Я говорю.- Не брала я сережек…"
"А мы сейчас проведем дознание! - Заваруха в ответ.- Идем-ка в учительскую…"
"Пожалуйста! Хоть в учительскую, хоть куда. А сережек я не брала".
В учительскую меня привели. Виктор Аркадьевич с Натальей Степановной вышли за дверь. А Мензурка осталась.
"А ну, раздевайся!"-мне говорит.
Глянула я на нее - глазам и ушам своим не поверила. Ах ты, осадок в пробирке. Раздеваться перед тобой? Нет! К столбу меня привяжите за волосы. Кнутом по глазам стегайте. А раздеваться не буду. Пошла к двери. А Мензурка за мной.
"Постой, милая!"
"Лошади скажешь: постой!" - Оттолкнула ее. Она в угол, где карты висели, упала. Платье задралось. Трусы я увидела - длинные, байковые. Смешно стало. Акации во дворе расцветали, а она в байковых трусах ходит. Смех, смех…
Я к двери подбежала - на ключ была дверь закрыта. Я в окно выпрыгнула. Прибежала домой.
Через ночь и полдня отец Ольки Елской к нам пришел, Васо пожаловался. Васо из Чимишлии приехал. Магарыч с молдаванами пил. Пьяный приехал.
"Мэй, мэй, мэй! - говорит.- Сабина! Отдай гажё сережки! Я тебе сам лучше куплю!"
"Не брала я сережки! Не брала!"
Васо ударил меня кнутом. Он боялся меня. Но перед отцом Ольки Елской хотел показать, что не боится. Я злая сделалась. Кнут сломала, в лицо Васо бросила. Ушла со двора. Он меня сильно ударил. Но мне не было больно. Мне обидно было. За что они так со мной? Почему они мне не поверили? Не я одна не была на физкультуре. Портня- га Сашка не был. Курил в классе. Сипаткин Володька не был. По партам бегал. Почему им ничего не сказали? Почему одну меня в учительскую повели? Что, у меня тавро на лбу? Не брала я сережек. Бог мне свидетель…
На ахиллейском вокзале всю ночь просидела. Есть захотела. Пощипала одну гусыню. Она рядом пшено носом клевала. Сталины в платочке за пазухой у ней были. Не хотела я брать их. Я как в школу пошла, столько случаев было взять, а не брала. Я в школе другой стать хотела. Я думала, что я другая, не как мои братья и сестры. А теперь все равно стало.
Тридцать сталинов было в платочке гусыни. Я их проела. Днем ходила по улицам. Ночью на барже спала. Баржа пустая стояла на берегу. Когда дождь был, я спала на барже. Когда было сухо - там не уснешь. Крысы всю ночь бегали. Мне было страшно. Но в Караг- мет возвращаться мне не хотелось. Никого я там не боялась, ни мачехи, ни Васо. А жить не хотелось с ними. Душу под камнем держать не хотелось. Жила в Ахиллее. Ночь пересплю, утром шла на вокзал. Жизнь, сам знаешь, какая - день поешь, день голодной ходишь. Но запас удачи был у меня. В милицию не попала ни разу.
Осенью стало плохо. Осенью я на вокзал перестала ходить. Мне такая жизнь не нравилась. Для себя жить - скучно жить. Я хотела в Одессу поехать. Там мой брат, Бабали, шмутки у моряков покупал, на привозе толкал. Сталинов много имел. В Карагмет приезжал, говорил: "Послушай, Сабина! В Одессе зимой и летом навар…" Я хотела поехать в Одессу. Но только не в зиму. Летом можно в одном платье ходить. А зимой много вещей на себе носишь. Зимой человек старее, чем летом… Я до весны хотела дожить. Долго ждать было. Ой, как долго. На улицах ветер уже гулял, в лужах вода замерзала. Я по улице шла на вокзал, есть очень хотелось. Запах хлеба почуяла. Пошла на запах, один переулок, второй - вышла к пекарне. Гляжу, объявление на заборе: