"Может, помочь тебе?" - кнутом стеганул по спине чужой голос.
Прощай, воля, Сабина, прощай удача…
Двое стояли в шинелях. Один брюхатый с усами кошачьими, второй горбоносый, облизывал красные губы.
"Помочь, спрашиваю?" - еще раз спросил.
Все. Все. Не успею. Сейчас дверь откроется. Воздух шумит. Угадал, черт казенный, рукой двер^ от меня заслонил,
"Не спеши, не спеши! Дай на тебя посмотреть…- И подмигнул усатому,-Петь! А овечка каракулевая…"
Петя поправил ремень на шинели.
"Сумка - тоже, ниче… - И ко мне подошел:-Где ты ее взяла?"
"Моя! Моя эта сумка! Моя, люди добрые…"
"Мы - добрые. Эт-то то-о-очно! - сказал горбоносый и подтолкнул меня обратно в вагон, дохнул в щеку вином кислым: -Так! У кого ты сумку взяла?"
"Моя это сумка. Моя…"
Бог мой, хоть бы гусыня сейчас не проснулась.
Нет-Бог меня больше не слышал. Криком гусыня кричала, хлопала крыльями.
"Милиция! Обокрали! - кричала.- Меня обокрали!.."
Усатый на лавку сел.
"Успокойтесь, гражданка. Ваша сумка?"
Гусыня в ручки вцепилась, глаза вскинула:
"А деньги? Деньги! Сыну! Мой сын офицер! Товарищ сержант! Деньги… Мои… кровные… Моим трудом заработанные! Она! Она! Воровка! Украла! - И вцепилась мне в волосы. Я не могла увернуться, лицо ее поганое расцарапать: держал меня за руку горбоносый.- Воровка! Воровка! - кричала гусыня.-Мои кровные… Деньги! Мои!"
Дедок коленки поджал, ладошки потер друг о дружку, зацокал зубами:
"Я сразу… Я сразу, товарищ сержант… Я ее раскусил сразу, художницу эту. "Кубизм" эту… Зна-а-аем мы ваш "кубизм"! Жизни от вас нима, ворюги! "Кубизм" зна-а-аем…"
"Что ты знаешь, душа газетная? Заглохни, огарок хренов! Ты ее _ сам обокрал!"
"Я? - язык прищемил дедок.- Я? Товарищ… Товарищ сержант. Я сорок лет…"
"Разберемся!" -поднял руку усатый.
"Эт-то точно!" - кивнул горбоносый, и глаза его скользкие полезли щупать меня, голодным зверем полезли за пазуху. Нет, не хочу. Не дамся меня ощупывать. Подавись ты своими Хрущевыми.
"На! -бросила я платочек гусыне,- возьми свои трудовые!"
Горбатым станет трудовой человек, чтобы столько иметь. Много в платочке было хрущевых: коричневые, зеленые, красные были…
"Два, три, четыре, восемь,- считала гусыня и голову вскинула:- Товарищ сержант! Сто рублей не хватает…"
"Куб - бизм!" - лязгнул зубами дедок. Еще что-то сказал. Не услышала я, вырвалась, схватила гусыню за горло.
"Сто? Ах, ты, гнида поганая! Гнида! Гнида! Чтоб ты сдохла!"
Горбоносый меня оттащил, я вырывалась, кричала:
"Брешет она! Брешет, паскуда! Я ей все отдала! Все! Все! Паскуда! Гнида! Гнида!.."
"Та-а-ак! Разберемсь, разберемсь.,." - Усатый начал писать, лоб свой наморщил, будто думать умеет.
"Что пишешь? Что пишешь? - я закричала.- Начальник! Я все отдала! Все! Что пишешь? Не пиши! Ты неправильно пишешь! Ты карандаш не в ту руку взял…"
"Поговори, поговори у меня,- огрызнулся усатый и на дедка глянул: - Свидетель! Как ваша фамилия?"
"Я свидетель? Я? - оглянулся в окно дедок.- Нет! Я в свидетели не пойду. На словах- скажу, а в свидетели, не-е-т…"
"Постой, постой, дед! - горбоносый вмешался.- Ты видел, как дело было?"