Сейчас же вола будто подменили. Учуяв дурманящий запах очередной кучи зеленой падалицы, вывезенной для драконов, он легко рвал любую привязь. Далеко не убегал, всегда останавливался у горки припасов.
Как же ругалась баба Сакуниха, в очередной раз отогняя своего любимца на место! Со временем, разбаловавшись на драконьих харчах, вол чуть ли не каждый день стал проверять содержимое «дарственной кучи». Дважды объедался так, что пришлось его спасать.
Дед Ковыль по просьбе Сакунихи сплел даже не двойную — тройную — веревку, способную удержать двух таких воликов. Хватило ее ровно на полдня. За это время волик сообразил, как можно выдернуть из земли металлический ломик, к которому он был привязан. Так, с волочащимся за ним ломиком, и побрел к драконьей куче. Провез его по всем колючкам, по всем лепешкам навоза — свежим и не очень. Драконий выгон-то все любили — и птица, и скотина. Уж очень вкусная здесь трава росла, на драконьем удобрении!
Ох, и голосила же младшая Сакунька, оттирая злосчастный ломик и выбирая колючки из привязи! Чего только не нажелала разбалованному бабкиному волу! А сама Сакуниха лишь яростно драила своего любимца, по самую шею умурзанного в чьей-то перекисшей березовице. Не иначе, с головой в бочку нырял, ненасытный!
Решив, что наконец появился повод для «сурьёзного разговора», Сакуниха начала караулить старосту. С ним нужно было говорить только наедине, чтобы никто не вмешивался со своими советами.
Бабка подловила его в очень удачный момент — староста, оставив свои штаны на камне, как раз полез в пруд, в прибрежное болото. Думал заготовить матерьял для плетения луковых кос. Понятное дело, без порток любой мужик чувствует себя не совсем уверенно, а потому куда сговорчивее, чем в них.
Увы, задумка Сакунихи не сработала. Рогоз в этом году уродился на славу, поэтому старосте ничего не стоило спрятаться в особо густых зарослях, откуда он и вещал своим густым басом. Просьбу о переносе драконьего выгона он отверг сразу. Мол, раз драконам так нравится гулять возле ее огорода, пусть туда и ходят. Неизвестно, удастся ли их переманить на новое место, а отвадить от деревни можно легко.
Расстроенная бабка собралась было уже уходить, даже спиной к старосте повернулась, когда тот ее остановил:
— Слышь, Сакуниха, нам на деревню дали еще одну лисензию. Пивную. Только пиво должно быть не пьяным.
— Это как? — удивленная бабка даже обернулась.
— У нас же в деревне есть уже одна, алкогольная…
— Ты случайно не про ту сейчас вспомнил, которую ваша семья получила?!
Баба Сакуниха даже руки в боки уперла, так взволновал ее этот вопрос. Лишь благодаря лисензии деревенская корчма оказалась такой прибыльной.
— Про ту, — не смутился староста. Его вообще мало что могло смутить, даже в такой, бесштанной, ситуации. — Потому вторую такую и дали, которая для непьющих.
— А мне что с того?
— А то, что бражка у тебя вкусная всегда выходит. Вот я и подумал…
— Знамо, что вкусная… — фыркнула Сакуниха. — Рази ж с ней кто так возится, как я? И Ваныч пару хитростей, в книгах вычитанных, подсказал. Только мне некогда с тобой время зря терять, вола стеречь надо да за кучей приглядывать. Вновь нанесли всего, а драконов давненько не было.
Бабка демонстративно обернулась к старосте спиной.
— Так я ж о драконах поговорить и хотел, — бросил он ей вслед. — Это сейчас их кормят с радостью — излишки все равно куда-то девать надо. А зимой ты чем их баловать будешь, когда корма на строгом учете? Они ж к тебе под двор просить придут.
— И придут!!! Век бы их не видеть! — взвилась Сакуниха. — Приманили на мою голову, а сами — в кусты. А мне теперь разбирайся с ними! Видишь ли, место им удобное только возле меня!
— Ну чего ты? Чего ты? — миролюбиво забубнил староста. — Вы тоже не в накладе остаетесь, с навоза хорошую прибыль имеете. А я тебе предлагаю еще больше.
— С чего больше? С «не пьяной» лисензии? И что мне с ней делать? На гвоздик в уборной повесить? Или ты хочешь сказать, что за сладенькую грушевую или яблочную водичку мне кто-то деньги платить будет? Жди! Разбегутся! Или ты мне свой документ хочешь отдать, а этот себе взять?!
— Ну ты не кипятись, не кипятись…
Но разошедшуюся Сакуниху теперь и дракон бы не остановил.
— Я не кипятюсь!!! Как обмен устроим, вообще шелковая стану, слова худого ты от меня не услышишь. Только портки не забудь надеть, как за своей лисензией побежишь. А то еще забудешь… на радостях.