В открытую дверь вылетел мяч, а следом - древний, еще Гринькиного детства, плюшевый заяц.
Ганя тоскливо поплелся в комнату. Бороться с мальцом. Пернатый карапуз ни в какую не желал купаться. Когда Ганя заталкивал его в таз, орал и брыкался, как полуторагодовалый.
Да по нему никак нельзя было сказать, что дитю едва исполнилось три месяца. Ангелочек рос с такой скоростью, что взятые у старшей сестры младенческие вещи уже трещали по швам.
Зазвонил телефон. Ганя сцапал попытавшегося пробежать в кухню Цыпу, прижал телефон плечом и, сдирая с упирающегося малыша колготки, сипло выдохнул:
- Кто?...
- Клоун в шапито... - весело отозвался Гриня. - Как мой любимый племянник?
- Дура твой племянник, - буркнул Ганя, - курицын сын, купаться не желает.
- А ты его из душа полей и потри, где достанешь, - посоветовал Гриня. - А я сегодня зайду, шмотки кое-какие занесу. Выпросил у знакомых - типа для малоимущих. Ты ж у меня малоимущий, а? Отец-одиночка...
Гриня хохотнул, а потом обеспокоенно спросил:
- Как участковый новый, не приходил еще?
- Не, - утешил Ганя. Цыпа вырвался и, виляя голой попой, удрал в коридор, там через секунду что-то грохнуло и раздалось удовлетворенное «ба-ба-дя-дя».
Две недели назад прежний участковый, большой Ганин друг Мишка Горностаев развелся с женой и, в поисках лучшей жизни, подался на Север. Нового участкового, работавшего всего пару-тройку дней, Ганя еще не видел. Но всезнающие бабули у подъезда хвалили. Грозили, что кончилась, мол, Ганьке вольница. Что прижмет его новый участковый к ногтю и над дитем издеваться не даст. Ганя толкал мимо коляску с Цыпой. Маленькой чудовище извивалось, стараясь выбраться из тугих пеленок.
- Ага, - думал Ганя, - защитит несчастного Цыпу от монстра-папки. А папку кто защитит?
- А как участковый нагрянет, что делать будешь? - не унимался Гринька.
- На лапу дам, - отозвался Ганя.
- Эх ты, малоимущий... А ежели у него лапа чистая?
Ганя хотел было ответить, но на этот раз грохнуло уже не на кухне, а в коридоре. Судя по звуку, что-то сыпалось с потолка - Цыпа добрался до антресолей.
- Перезвоню, - отрезал Ганя, бросил телефон на диван, выглянул в коридор и ... едва не подпрыгнул.
Цыпа волок по полу арбалет. Его - Гани - чудесный, любимый, надежно спрятанный от любопытного Цыпы на антресоли.
- Положи, поросенок! - крикнул Ганя. - Кому сказал!
«Не мне», - отчетливо читалось на лице малого. Он сбросил паленый арбалет и притворился, что искал зайца. Ушастый мгновенно оказался обмусоленным, мол, к чему нам ваши арбалеты.
Арбалет привычно лег в ганину руку - звал вспомнить старое, пойти на тренировку. Да только какой он спортсмен с такой рукой. Чемпион фигов.
Завернул, убрал подальше, на шкаф в комнате, чтоб пострел не достал. Да разве ж теперь от Цыпы что спрячешь - он три дня как летать выучился, теперь хоть к люстре привяжи, хоть к потолку прибей - достанет.
Начисто потеряв интерес к зайцу, Цыпа неловко, рывками поднялся в воздух. Покружил, отставив попу и растопырив руки, над головой Гани, зацепился за открытую дверцу антресоли, шлепнулся на руки рассерженного воспитателя и заревел. Ганя ласково прижал к себе малыша, похлопал по спинке, погладил по пушистой светлой голове. Цыпа вцепился ему в ухо и принялся вытирать намокший нос о футболку.
- Эх ты, чудо, - прошептал Ганя, - летун фанерный. Над диваном тренируйся, сто раз сказано, так нет. Ревешь вот. Соседи нажалуются, дяденьки-милиционеры придут. И что мы им скажем? Что папка твой - и не папка, а не пришей кобыле хвост. И вода-то у нас с тобой остыла.
Цыпа замолк, прислушиваясь к успокаивающему бормотанию, завертелся на руках, слез и потопал в ванную.
- Умница, сыночек, - подбодрил Ганя, - сейчас воду новую нальем и будем купаться.
- Дя-дя-дя, - отозвался Цыпа.
- Да-да, - подтвердил Ганя. - Купаться.
- Ка-ка, - закивал Цыпа.
- Я те дам, кака, - спохватился Ганя, но поздно. Подхватил извивающегося малыша под животик, усадил на раковину и наскоро вымыл испачканную попу, пригрозил:
- Сиди на диване, а то выпорю. Кака ему видишь ли...
Цыпа смиренно уселся на диване, сунул ноги под подушку и изобразил на лице крайнюю покорность. Ганя пошел в коридор убирать «каку».
По ногам дохнуло холодком, но молодой человек не обратил на это внимания. До холодка ли тут. И только когда грохнула оконная рама, побежал в комнату и выглянул на улицу.
- Дя-дя-дя, - отозвался Цыпа, кружась перед окнами, - Дя!
- Я те дам «дя», - шепотом ругал его Ганя. - Ты что, поганец, делаешь. Лети сюда.
Но Цыпа не собирался так быстро расставаться с обретенной наконец волей.