Выбрать главу

А ребята знали, что у Шурки папа очень строгий и Шурка его боится.

Шурка надулся и пробубнил:

— А мне-то что? Сами они мокрые курицы, ну их!..

— Запомни, Александр! — очень серьёзно повторила Мария Михайловна. Потом оглянулась, видит, — некоторые ребята уж вокруг необитаемого острова шныряют, лазейку внутрь ищут.

— Ребята, — твёрдо сказала она, — пока цыплячьи шефы своё дело не закончат, я вам категорически запрещаю в куст лазить. Курица и так перепугана. Нельзя, чтобы она гнездо бросила.

А тут Кира заговорил. В первый раз был у Киры такой жалобный голос:

— Мария Михайловна, а как же с Бутузкой быть? Ведь он теперь знает, где вкусненькое, повадится — все яйца слопает! Давайте его на цепь посадим, пока цыплята выведутся! Хорошо?

Мария Михайловна согласилась.

— Что ж, попробуем. Я знаю, у его хозяина есть и ошейник и цепь.

* * *

Хозяин дал ошейник и цепь, но сказал:

— Только уж привязывайте его у себя, а не у меня. Пёс обязательно начнёт первое время выть на цепи, а у меня дачник очень серьёзный, всё тишины требует. Беда мне с ним!

Рвался-рвался Бутуз с цепи на крылечке детской дачи, видит — никак не сорваться! Тогда он сел, голову вверх задрал и давай выть! Ну так воет, прямо слушать невозможно! Прямо на весь посёлок воет!

А у его хозяина на даче жил, и правда, уж очень «серьёзный» человек. Ребята так и называли его между собой: «сердитый дяденька». Он был в больших очках, и, проходя мимо, смотрел так, что ребята как-то сжимались.

И вдруг калитка открывается, входит в неё этот самый сердитый дяденька, прикрыл калитку и стоит.

И ребята стоят, смотрят. Примолкли.

— Позовите воспитательницу! — говорит он строго.

Ребята позвали Марию Михайловну. Она подошла к калитке, а за ней все ребята, притихшие. Сердитый дяденька обратился к ней, даже не поздоровавшись:

— У меня важная срочная работа. Мало того, что я должен весь день слушать детский крик и визг, а тут у вас ещё собачий вой! Этого я уж никак не могу переносить! Прошу прекратить немедленно!

И ушёл совсем рассерженный.

Посмотрели все молча ему вслед, и Мария Михайловна сказала вполголоса.

— Придётся Бутуза отпустить, ребята…

А Бутуз сидит на крылечке и воет-воет!

Кира побледнел, глаза потемнели…

— Нет, Мария Михайловна, — решительно заговорил он, — нельзя! Мне мой папа всегда говорит: раз начал какое дело, как бы трудно ни пришлось, должен до конца довести! А если отпустить Бутуза… — И замолчал.

Мария Михайловна пристально на него посмотрела. Видит, — волнуется мальчик.

— Твой папа прав, — тихо сказала она. — Но как же быть? Пойдёмте, ребята, сядем на крылечке и подумаем.

Как только подошли к крыльцу. Бутуз страшно обрадовался. Перестал выть и то к одному, то к другому из ребят бросается.

Мария Михайловна оглядела всех, улыбнулась:

— Ну, думайте, ребята. Кто какой выход предложит?

Галя глубоко вздохнула.

— Вот если бы вспомнить, в какой день бабушка приходила! Цыплята выводятся на двадцать первый день. Долго ли ещё Топлёнке сидеть на яйцах?

Кира вдруг вскочил на ноги.

— Так я же записал, когда бабушка приходила! А Топлёнка у неё накануне пропала! Сбегаю посмотрю! — И он бегом помчался в спальню.

Через минуту он уже мчался обратно и кричал:

— Бабушка приходила пятнадцатого июня, а Топлёнка, значит, пропала четырнадцатого!

Стали считать по пальцам. Сегодня двадцатый день! Завтра цыплята должны вывестись!

— Ну и ладно! — весело сказал Кира. — Пусть только один день дяденька ещё побесится!

— Ой! — чуть не заплакала Зина: — Значит, Бутузка почти готового цыплёночка съел!

А тут самая маленькая — Лиля — вдруг захлопала в ладоши, и глаза у неё заблестели.

— А я знаю! А я знаю, что сделать! — закричала она. — Ведь Бутузка воет, когда ему скучно! А вот сейчас мы с ним, ему весело, он и не воет! Даже хвостом машет!

И правда, как Бутуз своё имя услыхал, — хлоп-хлоп-хлоп хвостом по ступеньке.

— Так давайте его сегодня весь день веселить! — предложила Лиля.

Посмеялись, поспорили и решили около Бутуза по очереди дежурить и его развлекать, чтоб не выл. Даже выпросили у Марии Михайловны позволение, чтобы кто-нибудь и во время обеда Бутуза веселил, а кто-нибудь и во время тихого часа. Так и решили.

* * *