Почему в деревне была колючая проволока? Загон для пленных? Оборонительный рубеж? Я не мог разглядеть, что там вдалеке, я видел лишь ребенка, повисшего на проволоке.
— Нехорошо вышло, — сказал я.
— Все хорошо. Так оно и делается. Их предупредили. Остальные ушли из деревни. Вот эти — это ВК.
— Она ВК?
Человек глянул, куда я показывал:
— Нет. Ей не повезло.
Ее приварило к колючей проволоке. Проволока вырастала из обугленной плоти у нее на груди. Она сгибалась, повиснув — младенец, пытавшийся убежать от ада, обрушившегося с неба. Нижняя половина ее двухлетнего тельца порозовела от сильного жара; ее крохотная вульва казалась почти живой.
— Это не война. Все…
— Все хорошо. Невинные жертвы будут всегда.
Человек продолжал говорить, но голос стал безмолвным. Окоченелое тело маленькой девочки — наполовину мертвое, обугленное, наполовину розовое, живое, висело на проволоке. Внезапно я услышал звон.
Я проснулся, успев услышать, как мой голос отдается эхом от дальней стены. На ночном столике звонил телефон.
— Ал… — я судорожно сглотнул. — Алло?
— Ваш звонок в Соединенные Штаты пройдет через пятнадцать минут, — сказали мне.
Звонок! Ну конечно же. Звонок Пэйшнс.
— Спасибо.
— Мы хотели предупредить вас, чтобы вы были на месте, мистер Мейсон.
— Да. Да, спасибо. Я буду здесь.
Раздался щелчок и еще целую минуту я слушал гудки, прежде чем положить трубку. Я поежился — от воздуха из кондиционера меня охватил озноб. Простыни были влажными и смятыми.
Дрожащими пальцами я закурил и сел, дожидаясь звонка. Такие сны снились мне почти каждую ночь. Сейчас становилось лучше. Я бодрствовал, а значит, снам до меня было не добраться.
После четырех поганых ночей я решил прервать отпуск досрочно и вернуться во Вьетнам. Отпуск обернулся катастрофой. Гэри доехал до Гонконга вместе со мной, но на второй день отправился в Тайпей. Я слишком убедительно расписывал, какие там женщины, а гонконгские девочки по вызову были слишком опытными, слишком профессиональными и слишком дорогими. Реслер собрался и отбыл. Я собрался было двинуться следом, но когда попытался взять билет до Тайпея, мне отказали — потому что я был военнослужащим на отдыхе в Гонконге, где мне и следовало оставаться. Уж не знаю, как Гэри проскочил через эту преграду, но я остался один.
У меня не было ни малейшего желания заказать девочку по вызову, мне просто хотелось поговорить.
— Я люблю тебя. Прием, — сказал я.
— Я тебя тоже люблю. Как ты? Прием, — ответила Пэйшнс.
Ее голос слабо пробивался сквозь шипение и свист радиопомех.
— Я отлично. Мне сказали, что больше не будут посылать меня на боевые задания. Прием.
— Нет?
— Так мне сказал…
— Собеседник не сказал «прием», сэр.
— Ой, — сказала Пэйшнс. — Прием.
— Так мне сказал док, когда я уезжал. Говорят, что Искатели ставят пилотов, которые на последнем месяце, на небоевые вылеты. Прием.
— Ой. Ну, надеюсь, они сдержат слово. Прием.
— Сдержат. Это не Кавалерия. Прием.
Я прислушивался к вою и отзвукам электронной интерференции, выделяя слова. Пэйшнс и Джек, мой сын, стали призраками. И снами тоже. Когда наш разговор завершился и ее голос растворился в помехах, тоненькая ниточка, связывавшая меня с домом, оборвалась.
— Конец связи, — сказал я.
И просто сидел на кровати, точно так же, как и после любого другого пробуждения.
Место было очень похоже на мой родной город, Делрэй-Бич. Пляж тянулся с севера на юг. Пальмы, песчаные дорожки, запах соли, девушки в бикини, приглушенный гул прибоя. Уже почти начало смеркаться и заходящее солнце поблескивало на плотной металлической сетке, окружавшей террасу. Мой столик стоял впереди, оттуда был самый лучший вид.
За моей спиной слышались негромкие разговоры. Вьетнамский язык очень красивый, даже если его не понимать.
Мне казалось, что я дома.
Бронзовокожие куколки в чисто символических бикини прогуливались с бледнокожими джи-ай. Темнота сгущалась всё больше и толпа на пляже рассеивалась, уходя в город.
— Мань чжой хунг? Как дела? — спросила меня улыбающаяся официантка.
Я заметил ее чисто вьетнамский нервный взгляд и мне стало спокойней при виде такого знакомого поведения.
— Что бы вы хотели? — спросила она.
Я хотел бы прыгнуть на тебя, как кролик.
— Еще пива, пожалуйста.
Она вызвала мгновенный приступ вожделения. Может, это меня бы утешило. Моя совесть тут же принялась наносить удар за ударом, словно током высокого напряжения. Чудовище. Женатый. «Старичок». Мало того, только-только залечиваешь триппер. Ее голос был безжалостно рационален. Я сжался под уколами ее шипов.