— Есть, сэр.
Майерс ушел, а я начал смотреть, что делает Нгуен. Он возвращался. Человек позади него все еще спал.
— Ну что, Нгуен?
— Он не работать больше, Да ви. Он мертвый.
— Как мертвый? — я заморгал. — Ты сказал «мертвый»?
— Да, Да ви, — Нгуен кивнул, констатируя факт.
Ерунда какая-то. Тупой гук явно не понимал, что я говорю. Мужик спал, а Нгуен хотел его покрыть. Если бы он умер, или умирал, уж конечно толпа вокруг него сказала бы что-нибудь. Может, это какая-то хитрость? Нгуен — ВК и хочет, чтобы я туда подошел, а они все изрубят меня на куски? Майерс точно ничего не заметит.
Я подошел к спящему. Нгуен бежал следом. Человек, похоже, был его шурином.
— Нгуен, я знаю, что он спит, так что не пытайся меня остановить.
Нгуен не ответил. В горле у меня что-то сжалось, я не мог понять, почему.
Человек не поднялся, когда я подошел к нему. Он удобно лежал на боку в траве, а над его язвами на ногах кружились мухи и мошкара. (У всех вьетнамцев язвы на ногах). Он не дышал. Откуда-то появился Майерс, нагнулся и проверил пульс на шее:
— Мертв, сэр.
Нгуен показал мне, что его убило. В шести футах от трупа лежала обезглавленная змея. Где-то посреди порезов и царапин на ноге был и змеиный укус. Его укусили, он убил змею и сел, чтобы умереть. Его друзья, работавшие рядом, не бросили работу, чтобы прийти на помощь. Они знали, и сам он знал, что когда тебя кусает такая змея, ты умираешь. И умер.
Рабочий день закончился и беженцы выстроились в пятидесяти футах от грузовиков. Приехал джип с деньгами, труп унесли в лагерь. Из джипа вышел офицер с черным виниловым дипломатом, который страшно не вязался с джунглями и начал выдавать вьетнамским рабочим зарплату.
Пока он расплачивался, я искал глазами Салли. Я не видел ее с момента этого змеиного укуса. Она была моим единственным знакомым человеком не в армии, она казалась мне умной и понятливой. Я предавался фантазиям о том, как спасти ее от этой жуткой жизни. Найти ее так и не смог.
Я увидел, как один мальчик, сделав шаг назад, наступил на ногу человеку, стоявшему позади. Тот мгновенно с силой ударил его кулаком по макушке. Мальчик почти осел на землю с гримасой, но не сказал ни слова.
Грузовики уехали. Майерс и я проверили местность в последний раз. Мы нашли три явно различимые стрелы, направленные на наши укрепления из мешков с песком. Грубые зарубки на них, по-видимому, указывали дистанцию. Мы разбили эти знаки.
В тот же день мы с Шейкером, Фаррисом и Реслером поехали в деревню Анкхе. Поездка была официальной, нужно было купить всякое разное — свечи, керосиновые лампы, подстилки и шезлонги. Таскать добро должны были я и Реслер.
Деревушка была маленькой и пыльной. Кое-где было припарковано еще несколько джипов. Один бар казался довольно оживленным, но Шейкер не позволил нам зайти.
Глядя на улочки, я думал, где могут жить беженцы, расчищавшие место для заправочного комплекса. Я не узнавал никого из встречных.
— Мейсон, там нашли несколько взводных палаток, — объявил наутро Реслер через брезент. Я еще не встал. Как правило, он поднимался к завтраку раньше меня. — Они хотят, чтобы мы выбирались из наших одноместных, но держали их под рукой.
— Зачем? — спросил я хрипло.
— Чтобы держать в них всякое имущество. Во взводной палатке будут двадцать человек, так что твои клюшки для гольфа могут и не поместиться.
Ну, теперь все по-взрослому. Взводные палатки были сделаны из тяжелого зеленого брезента и натягивались на здоровенный шест. Днем их двери скатывались. Из-за темного цвета палатка поглощала столько тепла, что входя вовнутрь, ты чувствовал поток воздуха — словно горячее дыхание. Сочетание жары и влажности приводило к бешеному росту грибков и плесени. Из-за этой жары днем в палатках почти никого не бывало. Впрочем, мы в любом случае работали целый день.
Этим вечером мы переехали в новую уютную взводную палатку. Моя раскладушка и восемь других были с одной стороны, а напротив еще десять. В шести дюймах справа от меня располагался Нэйт. Слева — Джон Холл, из передовой группы. Напротив — Уэндалл и Барбер. Но встать в палатке в полный рост все же было нельзя.
Тем же вечером мы говорили о нашем командире, майоре Филдсе, которого сняли с должности. Его отстранили от полетов из-за затяжной ушной инфекции. Перед ужином он устроил нам сюрприз, собрав нас, объявив о своем уходе и представив своего преемника, майора Уильямса. Филдс был своим парнем. Уильямс же дал понять, что нас ожидает в будущем — со всем очарованием армейского устава.
— Я очень уважаю майора Филдса за то, что он сделал со второй ротой. Я вижу, что вы хорошо поработали, — он без улыбки оглядывал наш неровный строй у кухонной палатки. — Но с завтрашнего дня мы ускоряем темп. Здесь нужно еще многое сделать, к тому же, мы будем получать боевые задачи, плюс к этому будет много учебных вылетов. Учеба — ключ к выживанию. А выживание, джентльмены, это главное, — и он свел свои густые брови к переносице. В уголках рта у него лежали жесткие складки. Лицо, идеально подходящее для такой службы.
— Вот черт, я-то надеялся, что мне дадут какую-нибудь работу потяжелее в зоне «Гольф», — сказал Коннорс, залезая в палатку уоррентов. — Но наш новый старик посылает меня завтра утром в полет, вместе с нашим старым добрым Мейсоном.
— Класс, — ответил я, продолжая чистить свой новый «Смит-Вессон» калибра 38. — А еще кто?
Я опустил сверкающий длинноствольный револьвер в черную кобуру на бедре. Днем раньше мы сдали наши «сорок пятые» и получили взамен вот такое ковбойское оружие. Отличные новые игрушки для летчиков.
— Это совместная операция. Наша рота посылает четыре машины. Мы с тобой, Нэйт с Реслером, Уэндалл с Барбером, Холл с Морстоном, — и все оторвались от своих «тридцать восьмых». — Блин, мужики, вы как на «Окей Коррал» собираетесь. [8]
— Неправ, партнер, — и Холл прокрутил барабан своего револьвера. Потом защелкнул его и прицелился в палаточный шест. — Это не «Окей Коррал». Это «Джунгли-уя». «Перестрелка в „Джунглях-уя“», — Холл подмигнул и сделал изрядный глоток из своей фляжки.
Задачу нам дали простую: утром мы проходим над перевалом Анкхе в сторону Кинхон, поворот влево между двумя гребнями и заход в долину Винтхан, известную нам, как долина Счастливая. Там мы высаживаем патрули, возвращаемся обратно и ждем. Сапоги свяжутся с нами, когда их понадобится забрать. Кавалерия высылала такие патрули с самого начала. Теперь пришел и наш черед.
Пехотинцы собирались на третьей дорожке зоны «Гольф». Каждые десять человек были прикреплены к своему вертолету. Следили они за нами так, будто боялись, что в ходе предполетной проверки мы куда-нибудь смоемся.
По случаю первой боевой задачи я надел самую чистую форму, бронежилет, настоящие летные перчатки и опустил в набедренную кобуру «тридцать восьмой». Броневых нагрудников у нас не было, они еще не прибыли. В кабине «Хьюи» я подключил шлем к переговорному устройству, повесил его на крюк над головой, потом вылез и стал смотреть на то, как Коннорс проводит осмотр.
— Слишком много идиотов разбились, потому что забивали на предполетный осмотр. Я хочу, чтобы ты каждый раз делал то, что я тебе сейчас покажу.
Я кивнул. Мы стояли у грузовой кабины, слева от машины.
— Первое. Проверить зеленую книжку.
И он ее проверил.
— До черта людей не обратили внимания на большое красное Х, которое борттехник поставил на первой странице. Ты можешь пропустить то, что он записал. Запомни, что это машина борттехника, он здесь механик. Ты просто проверяешь его работу. А значит, сразу узнай, что он думает о состоянии вертолета.
Коннорс захлопнул книжку и положил ее в карман позади центральной панели. Потом он опустился на землю.
— Все знают, что перед первым полетом нужно слить немного топлива, чтобы избавиться от водяного конденсата, — и он показал на брюхо «Хьюи». — Зуб даю, что половина этих дятлов так не делает.
Я встал на четвереньки, добрался до сливного клапана и нажал его, чтобы несколько унций топлива вылились на землю. Никаких водяных капель я не заметил.