Наконец спустя полчаса Мишель вылезла. Соскучившаяся по нормальным условиям девушка могла бы, конечно, и раньше, но не хотелось как-то. Да и неудобно было мыться одной рукой, тщательно оберегая другую от мыла.
Мишель, морщась от боли, размотала всё же намокший бинт, рана выглядела… неаппетитно. Придерживая спадающее полотенце, девушка промыла ладонь под краном и замотала вновь. Подняла голову — как и ожидалось.
Одежда исчезла. Воровка мрачно гипнотизировала взглядом появившееся вместо неё нечто белое. Зло фыркнула и, недовольно поджав губы, двумя пальчиками приподняла находку.
Нечто оказалось платьем, вопиюще белоснежным, воздушным, колеблющимся от малейшего сквозняка и подозрительно просвечивающимся на свет. Полные губы Мишель изогнулись в саркастической усмешке: а если б она бельё с собою не прихватила? Сволочь.
Наскоро вытершись, девушка с трудом натянула платье на ещё влажную кожу, пару раз запутавшись в обилии ткани. Сунула ноги в стоящие рядом тапки… опять белые. Обернулась.
«А платье сидит очень даже неплохо», — разглядывая свою враз постройневшую фигурку в большом зеркале (от потолка до пола), констатировала Мишель. Она ещё немного покрутилась, любуясь собою, а затем, вплотную приблизившись, провела пальчиками по слегка запотевшей поверхности, вырисовывая злобную рожицу. Странно, как и зачем такое здоровое зеркало в ванной, чего тут рассматривать? В черноволосой голове всплыло несвойственное для Мишель предположение, она подавила улыбку, бледные щёки окрасил едва видный румянец.
А вот белый ей не шёл.
— Ещё б венок на голову, благо, белые тапки уже в наличии…
Внезапно раздавшийся стук едва не стал причиной инфаркта для роющейся в шкафу воровки, она подпрыгнула, прижав руку к груди, напротив бешено стучащегося сердца. Поспешно захлопнула дверцу.
— Готова? — спросил недовольный женский голос по ту сторону.
Мишель поморщилась, резко одёрнула платье и коротко крикнула:
— Ага!
Женщина… девушка приоткрыла дверь, просунув светловолосую голову внутрь. Увидев полностью одетую Мишель, довольно улыбнулась.
— Ну, пошли тогда.
Всю дорогу Яна с любопытством косилась на молоденькую незнакомку. Она казалась какой-то… подавленной? И это было очень странно, обычно «девочки» хозяина прямо светились гордостью и довольством. А эта глаза к полу опустила, губу закусила и вон, платье нервно в руках комкает. В первый раз что ли? Возраст позволяет. А может и старше, прошлая тоже малолеткой казалась, а оказалось — двадцать пять, но на этой ни капли макияжа, кожа гладкая, фигурка немного угловатая, и страх еще этот.
Действительно малолетка? Яна неодобрительно покачала головой: так и до педофилии недалеко. И эти странные копошения вечером… Девушка поневоле ускорила шаг, желая как можно быстрее отделаться от странной девчонки и наконец, хорошенько потрясти по этому поводу Сашку с Лёхой — уж они-то не умолчат!
Дорогу Мишель не запомнила, лишь отстранённо заметила, что чёрный далеко не бедствует. Прямо таки излучающая любопытство служанка в настоящем, кстати, переднике, едва не срываясь на бег, проводила её к приоткрытым дверям и, с трудом дождавшись пока воровка нерешительно переступит порог, захлопнула за ней створку.
Мишель вздрогнула от резкого стука, не спеша, однако, поднимать взгляд. Снова лицезреть самодовольную физиономию колдуна не хотелось. Да и страшно было, неловко и отчего-то стыдно.
— Ковёр нравится? — вкрадчиво, а затем и хвастливо прозвучал голос чёрного. — Сам выбирал.
— Видно, — сфокусировав взгляд на предмете, фыркнула Мишель.
— Н-да?
— Опять жёлтый.
— А ещё говорят, среди женщин дальтоников не бывает, — раздосадованное бурчание.
— Не бывает, — девушка слегка пихнула край ковра тапком, — это чисто мужская прерогатива.
— Уже не боишься?
Девушка нехотя подняла глаза, криво усмехнулась.
— Это что-то изменит?
— Безусловно, — колдун насмешливо улыбнулся, склонил голову набок.
— Тебе удовольствий больше будет?
— Да, жертва должна бояться. Иначе она не жертва, а будущий хм… мститель. Кстати, когда мы успели перейти на «ты»?
Мишель гордо вздёрнула нос.
— Только что. На «Вы» обращаются к тому, кого уважают, остальное — чистой воды жополизство. Об уважении не может быть и речи, а во втором смысла не вижу, — девушка скривила губы, беспокойно свела брови к переносице. — Думаю, ты уже всё продумал. И не отступишься.