— Ну да, — Мишель согласно хмыкнула, — гадость.
— Они странные, — доверительно поделилась служанка, — и Себастиан странный, но уже привычный, родной, а эти жуткие. Есть в них троих что-то общее — тёмное, нехорошее. Когда Кайл гостит, — последнее слово Яна будто выплюнула, — происходят противоестественные вещи (двери там сами открываются, закрываются, предметы перемещаются, растения вянут, электроника портится), ещё и цепляется постоянно. Хорошо, что он в этот раз быстрее уехал, кажется, — девушка прямо посмотрела в глаза собеседницы, — это из-за тебя.
— Слава мне, — воровка криво ухмыльнулась, — то есть, Себастиан тебя не напрягает?
— Нет, — служанка удивлённо приподняла брови, — говорю же, привыкла уже, да и изменился он, а с твоим появлением и вовсе очеловечился. Из реальности уже не выпадает, в потолок по несколько часов не таращится, даже не переспрашивает по десять раз. Знаешь, мы тогда с большим трудом его из этой апатии вытащили, да не до конца. Мне совестно, но я рада, что ты появилась в его жизни. Так чего вы поругались?
— Ничего, — мигом скисла Мишель, передёрнула плечами, — заслужил. Я не жалею о том, что сделала, но сожалею, что причинила ему боль. Как раз искала, чтобы извиниться, — девушка потерянно оглянулась, — а нигде нету.
— Ну, — Яна с сомнением потёрла затылок, — мне кажется, хлопнула дверь в зимний сад. Но я не уверена! — поспешно добавила, не жалея понапрасну обнадёживать тут же приободрившуюся воровку.
Мишель фыркнула, поспешно встала, отставив стакан.
— Подожди! — следом вскочила Яна, в два шага нагнала уже развернувшуюся к выходу девушку.
До двери в зимний сад они дошли вместе. И вместе же замешкались, Мишель оказалась смелее (или, скорее, отчаяннее). Девушка медленно повернула ручку, вздрогнув, когда дверь чуть отворилась. Мигом растеряв всю решимость, потерянно оглянулась на Яну, на что та ободрительно улыбнулась, легко погладила воровку по плечу.
Мишель в последний раз глубоко вздохнула, нервно стиснула пальцы на прохладном металле, потянула на себя. Петли чуть скрипнули.
Девушка тихо зашла в комнату, бесшумно прикрыв за собою дверь, не сводя взгляда с профиля по-турецки сидящего на пыльном полу колдуна. Нерешительно остановилась в паре шагов, облизнула губы.
— Прости меня.
Чёрный язвительно скривил губы, не поднимая на неё глаз.
— Зачем ты извиняешься? Если не чувствуешь вину?
— Я… — Мишель запнулась, едва удержав рвущуюся с языка ложь, — не хотела сделать тебе больно.
— Снова врёшь, — меланхолично заметил Себастиан, — очень даже хотела.
Девушка мимолётно закатила глаза, едва подавив раздражение. Прикусила губу, пытаясь сформулировать ещё размытую мысль, червячком грызущую её изнутри.
— Я… не хотела таких последствий. Я что-то повредила?
— А вот теперь не врёшь, — колдун тихо хмыкнул, — не повредила, скорее перемешала, вытащив наружу то, о чём я предпочёл бы забыть. И почти забыл, если бы не ты.
Воровка вздрогнула от едва уловимых в деланно спокойном голосе обвиняющих ноток. Поёжилась, растерянно застыла, пусто смотря в стену над головой чёрного. Взволнованно сжала в руках подол кофты, только сейчас в полной мере поняв, что сделала. Но всё равно не сожалела. Тихо вздохнула, медленно, осторожно ступая, подошла к нему, опустилась на колени за спиною, мягко обняла, грудью чувствуя тут же закаменевшую спину, ткнулась носом в шею, чуть ниже роста волос. Уже почти безнадёжно шепнула, прикрыв глаза:
— Извини.
Себастиан глубоко вздохнул, сжал холодную ладонь подопечной, немного расслабляясь:
— Не извиняйся, если не чувствуешь вины. А ты сейчас её не чувствуешь, ты довольна, ты рада, — чёрный потянул её за руку, плотнее прижимая к себе. — Это немного обидно.
Девушка только крепче обняла его, откровенно не зная, что можно на это сказать.
— Ладно, нелепо обвинять хомячка, что он цапнул просунутый между прутьев палец, — уже со свойственной ему усмешкой в голосе съехидничал Себастиан.
Мишель раздражённо фыркнула, сильнее сжала руки, чуть придушив колдуна. Однако на душе у неё полегчало, внутри разлилось мягкое, уютное тепло.
— Простил? — всё же решила удостовериться воровка.
— Простил, простил, — утомлённо подтвердил колдун, видимо, смирившись с тем, что мысль его она так и не поняла.
— Ну и замечательно! — обрадовано муркнула девушка, бодро выпрямилась, однако не отняв руки от шеи чёрного. Плаксиво пожаловалась, оглядываясь: — У меня уже колени болят, какого мы на полу сидим?