- Дантай - это особая группа людей, - продолжал Стэллингс, - связанная узами, которые крепче семейных. Ее члены всецело полагаются друг на друга. Давно известно, что в экстремальных ситуациях близкие отношения способствуют проявлению самых важных бойцовских качеств: мужества, стойкости и ясности мышления.
Из всех людей, собравшихся в комнате, Стэллингс обладал самым богатым опытом работы в полевых условиях, и он презирал тех своих коллег, которым подобного опыта не хватало. А вот Донован, так тот вообще понятия не имел, что такое полевая работа. Стэллингс часто думал, что если бы Доновану поручили какое-нибудь мокрое дело, то он бы облевал свои щегольские мокасины.
- Благодаря именно этому, - прибавил Вундерман, - группа Джейка Мэрока так долго и успешно работала.
- Она работала весьма успешно вплоть до инцидента на реке Сумчун, заметил Донован, нет-нет да заглядывавший во время разговора в компьютерную распечатку личного дела Джейка. - Многие сотрудники считают, что тот инцидент изменил Джейка Мэрока.
Стэллингс пожал плечами.
- Да, тот эпизод был весьма неприятным. Джейк потерял... Сколько он потерял, Генри? Троих?
- Четверых, - ответил Вундерман.
Он был ниже ростом, чем Стэллингс, но гораздо плотнее. Джейк часто в шутку называл его борцом-сумо. У него были грубые черты лица, нос - в синих прожилках и немного приплюснутый, как у профессионального боксера, уши огромные, как у беспородного щенка, и темные волосы, редеющие быстрее, чем ему бы того хотелось. На щеках сохранились следы перенесенной в детстве ветрянки... Что и говорить, лицо непривлекательное, тяжеловатое, но, благодаря мягкому взгляду карих глаз, оно выглядело располагающим и даже симпатичным.
- Пятый на всю жизнь остался калекой. Это было три года назад. После этого Джейк собрал новую дантай. Говорили, что ребята в этой группе были что надо. Я думаю, он не хотел, чтобы то, что произошло на реке Сумчун, опять повторилось.
- И тем не менее это повторилось. Он их всех потерял во время последней сумбурной операции.
- Что поделаешь! У него был реальный шанс взять Ничирена, и он им воспользовался, - сказал Вундерман.
- После того, что случилось на реке Сумчун, можно ли его винить в этом?
- Видит Бог, я не виню! - возразил Донован. - Но Старик ему этого не может простить.
Из всех находившихся в комнате он был самым молодым: среднего роста, бледненький, светленький, но с холодным взглядом серых глаз, которые, казалось, ничего не упускают. Выпускник Стэнфордского университета и бывший член престижной студенческой корпорации "Рэнд", он выглядел странно в этой компании и знал это. Но он был достаточно умен, чтобы и не пытаться вписаться в их среду.
- Ты знаешь не хуже меня, Генри, как он относится к дисциплине, - в его голосе прозвучали менторские нотки, характерные для Энтони Беридиена. Дисциплина - это спинной хребет Куорри. Без нее мы бы не получили нашего мандата. А не получи мы его, в мире наступил бы хаос!
Донован улыбнулся и покачал головой.
- Я-то знаю, что было нужно Джейку, но Старик не знает и знать не хочет... Я просто хотел подготовить вас к тому, что он скажет.
- Ну и хреновина! - буркнул Стэллингс. Напряженность повисла в воздухе, как туман, но трое людей, сидевших друг против друга за широким столом, делали вид, что не замечают ее.
Всего вокруг стола было четыре кресла, намертво привинченных к полу и одно из них пока еще пустовало.
- Где Энтони? - спросил наконец Вундерман.
- На совещании в Госдепартаменте в присутствии самого Президента. Они все там порядком перетрухали по поводу каши, которую заварил Джейк. Хотя японское правительство и склонно все списать на - якудзу, но я должен вам сказать, что они сегодня разговаривали с нами сквозь зубы. Президент зол как черт, потому что он потратил последние девять месяцев, чтобы заключить целый ряд импортно-экспортных договоров с Японией. Сами понимаете, нам как-то надо уменьшить наш чудовищный торговый дефицит... Так что один Бог знает, чем все это кончится, но должен вам сказать, что раз Президент нами недоволен, Старик наверняка устроит всем выволочку.
Тут все трое замерли, услышав, как тяжелая, со свинцовой прослойкой дверь в их святая святых с шумом распахнулась и в дверном проеме возникла сухощавая, кургузая фигурка Энтони Беридиена, советника Президента по вопросам международной безопасности.
Когда автоматический дверной замок щелкнул за его спиной, лампы дневного света (которые никогда не выключались, потому что эта комната для секретных совещаний была расположена глубоко под землей) безжалостно высветили его весьма своеобразные черты. Его голова была несообразно велика для его тщедушного тела. Над широким лбом курчавились густые волосы, аккуратно зачесанные назад. Огромные глаза цветом, а порой и твердостью напоминали кобальт. Если бы не они, то его орлиный нос доминировал бы на этом лице. Глубокие морщины прочертили его лоб и щеки, как насечки на рукоятке револьвера. Но он носил эти шрамы, которыми его наградили прожитые годы, как солдат носит единственную медаль.
Как бы компенсируя недостаток роста, он двигался огромными размашистыми шагами. Не говоря ни слова, он занял свое место за столом и окинул их всех взглядом. Затем его кобальтовые глаза остановились на Вундермане.
- Твой Мэрок снял свою группу с задания, которое они выполняли в окрестностях Гонконга, и исчез с ними, как утренний туман. Он поставил под угрозу нашу сеть вблизи границы, всполошил китайцев и уничтожил всякую возможность когда-либо довести свое задание до успешного завершения.
- Дело в том, - ответил Вундерман, впечатав сжатые кулаки в полированную крышку стола, - что он получил данные о местонахождении Ничирена. И это впервые за последние шестнадцать месяцев. Так что он действовал по обстановке. У него не было времени, чтобы поставить тебя в известность через соответствующие каналы.
- Для нас быть замешанными в смерти инспектора полиции - это просто неслыханно! - вспылил Беридиен, даже не пытаясь сдерживаться. - Скажи мне вот что: он хоть с тобой-то посоветовался? Ты ведь, Вундерман, все-таки его непосредственный начальник, черт побери! Ты руководишь этим ублюдком, как и всеми остальными своими агентами! Именно так ведь, кажется, говорится в инструкции, определяющей круг служебных обязанностей руководителя диверсионной службы, если мне не изменяет память? Или это Джейк руководит тобой, как я уже давно подозреваю: с того самого инцидента на реке Сумчун?
Вундерман невольно бросил взгляд на Донована, и Беридиен, заметив это, сказал:
- На этот раз он тебе не поможет, Генри. Твои личные симпатии за последнее время слишком часто входят в противоречие с четкой и слаженной работой всей организацией. И мне следует...
- Если у нас есть какие-нибудь более серьезные проблемы для обсуждения, почему бы нам не приступить к ним? - прервал его Донован довольно-таки бесцеремонно, и Беридиен бросил на него пронзительный взгляд, как-то по-птичьи дернув головой.
- Интересы Куорри для меня превыше всего, - тихо сказал Вундерман, злясь на самого себя за то, что ему приходится говорить банальность. - И так было всегда, с того самого времени, как ты создал нашу организацию.
Беридиен глубоко вздохнул и его голос немного смягчился.
- Никто не обвиняет тебя в недостатке лояльности, Генри. Помилуй Бог, ты мой бронированный кулак среди хаоса этого мира. Но, как и все мы, грешные, ты только человек. У всех у нас есть свои слабости, все мы слишком часто ошибаемся или заблуждаемся. И в том гигантском лабиринте, в котором мы существуем, все это вполне объяснимо. Вот и все, что я хотел сказать.
Hi подводя черту под этим вопросом, он повернул голову к Доновану, опять по-птичьи дернув ею - жест, за который он уже давно получил прозвище Сова.
- Есть ли какие-либо сведения о том, что именно узнал Мэрок насчет Ничирена и каким образом это произошло?
Донован покачал своей белокурой головой.
- Ничего! Последние семь месяцев я лично контролировал новую советскую секретную линию связи. - Он пошуршал компьютерными распечатками, что лежали перед ним на столе, достал одну, посмотрел на нее, затем положил на место. - И ничего! И уж, конечно, ничего по нашим обычным информационным источникам. То, что Мэрок раскопал, он сделал самолично. - Донован пожал плечами. - Если бы у нас проскочила какая-нибудь информация о Ничирене, вы бы ее немедленно получили. Ничирен ведь уже более трех лет числится у нас Объектом Номер Один.