Перед внутренними воротами стояла только одна повозка. Прежде девушки использовали ее, чтобы ездить на Храмовую улицу бога Огня смотреть на фонари, однако в этом году такой необходимости не возникло.
Эта повозка предназначалась только для Чэнъюя.
Несколько слуг затащили его на руках внутрь, а госпожа Фан забралась туда уже следом за ним.
– Отлично, – наблюдала за ними старая госпожа.
Три внучки стояли возле нее, а за ними – наложницы Юань и Су, а еще дальше – Чжэньчжэнь и ее служанка.
Среди них совсем не было мужчин: взгляд так и цеплялся за пестрые ярко сверкающие драгоценности, шпильки для волос и серьги.
– Откройте ворота, мы отправляемся на фестиваль, – старая госпожа отвела взгляд и шагнула вперед.
Многочисленные слуги не заставили себя долго ждать. Они тут же среагировали и бросились исполнять приказ.
Сопровождаемый уличным шумом яркий свет фонарей тут же пробился внутрь.
– Вышли, они вышли!
Возле ворот уже толпилась уйма народу, и, когда врата распахнулись, все внимание толпы оказалось приковано к семье Фан.
Почти десять лет молодой господин Фан не покидал свой дом. Для жителей Янчэна он был словно мифическим персонажем, существовавшим только в легендах.
– Деньги-то есть, только какой в них прок? Этот паралитик достаточно богат, и все равно он умрет в юном возрасте.
Сегодня этот парализованный молодой человек вышел посмотреть на фонари, и огромное количество людей смогли, наконец, его увидеть.
Члены семьи Фан предвидели подобную реакцию. Несмотря на то что многие начали их высмеивать, старая госпожа Фан по-прежнему продолжала идти с высоко поднятой головой.
– Ох, какой позор, – промолвила Лю-эр, сделав недовольную гримасу. – Юная госпожа, давайте отойдем чуть дальше.
Не говоря ни слова и не двигаясь, девушка лишь улыбнулась. Она окинула взглядом толпу.
Пространство перед воротами не было переполнено людьми, поскольку слуги семьи Фан по обе стороны оттесняли любопытных зевак. Неподалеку их ожидали роскошно разодетые мужчины и женщины, которые, заметив старую госпожу Фан, подошли ближе.
– Это владельцы денежных лавок? – тихим голосом спросила Чжэньчжэнь.
Лю-эр не было никакого дела до этого, но она старалась быть ответственной служанкой, поэтому тут же развернулась и начала спрашивать у остальной прислуги.
– Верно, – ответили ей служанки.
Взгляд Чжэньчжэнь упал на пожилого мужчину, который стоял подле старой госпожи Фан и почтенно приветствовал ее. Все остальные находились позади него, очевидно, выражая таким образом свое почтение.
– Это старший владелец Сун, – сказала служанка. – Его назначил еще старый господин.
Владелец Сун был одного возраста со старой госпожой Фан. Чжэньчжэнь обратила внимание на то, как ее бабушка доброжелательно ему улыбнулась и протянула руки его супруге. Казалось, что они были в очень близких дружеских отношениях.
Юная госпожа Цзюнь отвернулась и взглядом пробежалась по улице.
Народу становилось все больше и больше.
– Мы так и не двинулись с места, сколько уже можно стоять и болтать? – начала громко выражать свое недовольство Лю-эр.
Немного жаль, что отдаленные звуки фейерверков и хлопушек все равно заглушали ее голос. Но, к счастью, больше старая госпожа Фан ни с кем не обменивалась приветствиями, так что она, наконец, уверенно сделала шаг в сторону улицы.
Три сестры следовали вплотную за своей бабушкой. Конечно же, они понимали, на что так уставились люди, и, хотя девушки напряглись из-за пристальных взглядов толпы, они ни капельки не трусили.
– Вторая сестра, фонарик, который сделала я, находится впереди, – с улыбкой сказала Фан Цзиньсю. Она протянула руку и указала на него, одновременно обернувшись на повозку позади нее.
Ей захотелось позвать своего брата, но слова застряли у нее в горле. Цзиньсю кричать не стала, а вот народные массы сдерживаться не стали:
– Молодой господин Фан!
– Молодой господин Фан!
Повозка семьи Фан выглядела очень богато, а роскошные занавески скрывали сидящих внутри людей. Но ведь народ пришел не для того, чтобы на повозку поглазеть.
– Как же вы смотрите на фонари?
– Отодвиньте шторку.
– Молодой господин Фан, посмотрите на фонарик, который я сделала!
Со всех сторон на Чэнъюя градом обрушились и искренние, и лицемерные непрекращающиеся громкие возгласы.
Госпожа Фан вдруг вспомнила сказание о красивом мужчине, на которого не могли наглядеться до самой его смерти. Но по сравнению с ним Чэнъюй был в разы слабее, а все эти люди уставились явно не ради того, чтобы полюбоваться его красотой.