– Когда же это закончится? Прошло почти десять дней, – поспешно спросила госпожа Фан.
Чжэньчжэнь посмотрела на нее и улыбнулась.
– Всего прошло десять дней, – сказала она.
Эти слова не имели никакого смысла, но госпожа Фан тут же покраснела. Она терпела десять лет, а теперь не могла подождать и несколько дней.
Глава 70
Ни к чему лишние переживания
Подобные мысли неправильны и слишком жестоки.
На мгновение госпожа Фан затихла.
– Чжэньчжэнь, я сказала, не подумав. Не пойми меня неправильно, я не сомневаюсь в тебе, не переживай, – объяснила госпожа Фан. – Просто есть же еще Цзиньсю и остальные, а они не в курсе, чем ты занята. Они ведут себя надменно по отношению к тебе и обижают тебя.
– Меня это не волнует, да и я не чувствую себя оскорбленной. Все идет по плану. Станет только хуже, если раскрыть им все карты, – ответила Чжэньчжэнь. – Пока нет необходимости сообщать им правду. Достаточно и того, что вы с бабушкой в курсе. Что же касается недопонимания с их стороны, то в будущем мы сможем все прояснить.
Случись все это в прошлом, независимо от ее слов, у Чжэньчжэнь точно возник бы конфликт с сестрами и слугами. Даже если бы она принесла извинения и начала их утешать, они бы со злости выгнали ее.
Теперь же она действительно вела себя здраво.
«Видимо, умереть один раз было не так уж и плохо…» – подумала про себя госпожа Фан.
– Кроме того, я думаю, что ваш враг кое-что может подозревать, – заявила Чжэньчжэнь. – Поэтому мы не можем допустить, чтобы люди увидели улучшение состояния Чэнъюя, иначе…
Девушка тут же взяла со стола цветущую веточку и слегка надломила ее.
Иначе они никогда не дадут ей даже шанса исцелить его.
Госпожа Фан тут же приобрела сосредоточенный вид. Того, кто пытался навредить Чэнъюю, и человеком назвать было нельзя.
– Я очень хочу его увидеть, – стиснув зубы, проговорила она.
Наступила ночь. Служанки не желали устраивать разборки с Лю-эр, поэтому добровольно отступили.
Время – штука беспощадная. Не прошло и половины месяца, как негодование слуг сошло на нет.
Однако что тут можно было поделать?
Служанки заявили, что Чжэньчжэнь и Лю-эр занимались самоуправством и игнорировали их. Фан Цзиньсю вообще прислала свою прислугу, чтобы позаботиться о Чэнъюе, а Лю-эр всех отругала за вторжение в его покои.
Но госпожа Фан со своей свекровью закрывали глаза на случившееся.
Молчание – знак согласия. Раз главы семьи выражали свою поддержку, что же оставалось делать другим?
Служанки подошли к комнате как раз тогда, когда вернулась Чжэньчжэнь. Она редко появлялась перед Чэнъюем днем и приходила уже только ближе к ночи.
Так называемая «молодая госпожа, ухаживающая за молодым господином».
Как бы тщательно они ни заботились о нем днем, это не шло ни в какое сравнение с теми мучениями, которым молодой господин подвергался ночью.
Уже потихоньку начали ползти слухи о том, что на теле Чэнъюя появилось множество следов от игл.
Сейчас молодой господин не мог даже сидеть.
Служанки склонили головы и молча наблюдали, как Чжэньчжэнь зашла в покои и закрыла за собой дверь.
Послышался шум воды. По мере погружения в ванну нахлынуло знакомое чувство покалывания, и Чэнъюй закрыл глаза.
– Как ты себя чувствуешь? – с улыбкой поинтересовалась девушка.
С тех пор как они говорили о повешении и Чэнъюя бросили в бочку с водой, эти двое ни словом не обмолвились. По крайней мере, обошлось без намеренных провокаций.
– Отлично, – дружелюбно ответил юноша. – Я чувствую себя намного лучше.
Чжэньчжэнь села возле ванны и наблюдала за молодым человеком, который выглядел так, словно получал удовольствие.
На самом же деле никто даже представить не мог, какую боль он сейчас испытывал.
– Ты, наверное, страдал все эти годы? – спросила она.
Фан Чэнъюй распахнул глаза.
– Чтобы понять, страдал я или нет, нужно также вкусить и приятные моменты жизни, сестрица. А я в нынешнем состоянии нахожусь, сколько себя помню. Поэтому вряд ли я могу назвать это страданиями, – с сожалением ответил юноша, улыбаясь. – Прошу меня простить за то, что мой ответ тебя разочаровал.
Этот ребенок выглядел таким мягким и вежливым, но каждое его слово было пропитано сарказмом.
Цзюнь Чжэньчжэнь улыбнулась.
– Ты когда-нибудь задумывался о том, чем займешься, когда поправишься?
Фан Чэнъюй снова покачал головой.