Тетушка Фан кивнула и приказала всем служанкам помочь старой госпоже принять ванну. Когда она вышла, свет во дворе потихоньку тускнел.
– Госпожа, – последовала за ней служанка и шепотом спросила: – Это все, правда? Что сказала юная госпожа Цзюнь?
Женщина лишь покачала головой:
– Матушка пояснила, что не может быть ни в чем уверена, пока с вестями не возвратится служанка Чжоу.
– Тогда зачем старая госпожа ходила к Цзюнь Чжэньчжэнь? – служанка выглядела озадаченной.
Раз она вообще ей не верила и не придавала никакого значения словам девчонки, зачем было утруждать себя и лично приходить в покои Чжэньчжэнь, тем более на виду у всей семьи? Неужели она не задумывалась, что из-за ее действий юная госпожа Цзюнь могла вырасти в глазах остальных?
– Успокойся, – сказала женщина. – Эта Цзюнь Чжэньчжэнь действительно ищет смерти.
Служанка усмехнулась:
– Что правда, то правда. Она ведь намеренно всех запугивала. Подобные представления устраивались в нашем доме уже не раз, было бы очень странно, если бы старая госпожа ей поверила.
Госпожа Фан рассмеялась.
– Так или иначе, она ведь ее внучка, – добавила женщина.
В сумерках, глядя на выражение лица тетушки Фан при тусклом свете уличных фонарей, служанка немного помрачнела.
– Выходит, при любом раскладе это ходячее бедствие останется в нашем доме, – прошептала прислуга.
Госпожа Фан оставалась невозмутимой:
– Это семья старой госпожи. Все будет так, как захочет именно она.
Налетел порыв ночного ветра, отчего внезапно стало холодней.
От горячей воды поднимался пар. Две служанки осторожно подливали кипятка, в то время как другие легонько мыли волосы старой госпожи Фан, пока та с закрытыми глазами нежилась в бочке для купания.
«Раз я вообще ей не верю и не придаю никакого значения словам девчонки, тогда почему в этот раз приняла решение выслушать внучку?»
Очевидно, старая госпожа Фан тоже не могла не задуматься над этим вопросом. В тот момент, когда она вышла из повозки, в нее либо вселился злой дух, либо же ей действительно было жаль девушку, потому что она была ее собственной кровинушкой.
Как могла такая нелепая сентиментальность проявиться в ее каменном сердце?
Заметив, что старая госпожа чуть нахмурилась, движения служанок стали еще мягче и нежнее, дабы не потревожить ее.
«Тебе больше не нужно разыгрывать спектакль, чтобы защитить меня».
Фраза внезапно всплыла в памяти старухи, отчего она тут же открыла глаза и как будто бы увидела в водяном паре спокойное лицо этой девушки.
«Защитить меня».
Она знала, что все делалось только ради того, чтобы уберечь саму себя.
Но понимала ли она, что семья Нин – не те люди, с которыми стоило связываться? Осознавала ли, что если родственники не осуждали ее действий, то семья Нин обязательно преподаст урок? Догадывалась ли, что с ее ужасной репутацией семья Нин не стала бы ей помогать, поэтому девушка ни за что бы не выкарабкалась из этого болота?
Проклятье… она и в самом деле сказала эти два слова? Она вообще понимала их смысл? Понимала ведь?.. Понимала?..
Вот почему старая госпожа пошла к внучке. Это таилось где-то на подсознательном уровне – желание поговорить и лично подтвердить свои догадки.
Старуха рассмеялась и откинулась назад. Когда служанки собрались в очередной раз подлить воды, она вновь села.
– Достаточно, – бросила она и вышла из ванной в сопровождении прислуги.
Следовало прекратить гадать на кофейной гуще и просто дождаться возвращения служанки Чжоу.
Минувшей ночью почти все члены семьи Фан спали очень неспокойно, а вот Цзюнь Чжэньчжэнь спала как младенец. Вероятно, это из-за того, что она сильно вымоталась. Когда девушка проснулась, солнце уже давно встало.
В комнате было достаточно тепло. Помимо спертого воздуха, никакого дискомфорта Чжэньчжэнь не испытывала.
Юная госпожа Цзюнь потянулась к занавеске, и утренние лучи проникли внутрь через прозрачное стекло. Они обворожительно легли на стоявшую на подоконнике вазу, а затем на распустившийся букет нарциссов, который стоял на столе чуть поодаль.
Эта крохотная комната была шикарно обустроена, а самое главное – в ней было не холодно.
– …Почему чай уже остыл? Разве я не просила тебя использовать горячую воду?
Снаружи доносился недовольный голос Лю-эр, которая с явной заносчивостью устроила прислуге головомойку.
Справедливости ради, юная госпожа со своей служанкой еще никогда не жили в таком комфорте, как сейчас. Семья Цзюнь была довольно бедна, и когда Лю-эр оказывалась в доме Фан, то отыгрывалась, не сдерживая себя.