Фан Юйсю тоже побледнела, после чего вздохнула с облегчением и встала со своего места.
– Пойдем скорее отсюда, – сказала она.
Юная госпожа Цзюнь по-прежнему сидела на месте с улыбкой на лице и не шевелилась.
Неужели в самом деле до смерти перепугалась? Или она совсем бестолковая и не знала, когда нужно притворяться, а когда нет?
Фан Юйсю подтолкнула ее в плечо.
– Все хорошо, не нужно улыбаться, все позади, – успокаивала девушка. – Пойдем.
Все кончено?
Нет, это еще не конец, это только начало.
Юная госпожа Цзюнь глубоко вздохнула и встала, опираясь на угол стола.
Фан Юйсю потянулась поддержать ее и заметила, что Чжэньчжэнь дрожала, и, казалось, ей трудно сделать даже шаг.
«Размазня», – подумала она про себя.
– Я схожу, позову служанок, – сказала Юйсю.
Когда юная госпожа Цзюнь неожиданно пошла в сторону чайного дома, служанки не последовали за ней. Дойдя до дверей и услышав то, чего слышать не следовало, она приказала прислуге ожидать снаружи.
Хотя Лю-эр презирала Фан Юйсю, она подумала о том, что раз ее госпожа общалась со своей сестрой вежливо, то и у нее получится. Поскольку служанка не хотела испортить планы Чжэньчжэнь, она повиновалась.
Чжэньчжэнь крепко схватилась за запястье Юйсю.
– Не нужно, я могу сама идти.
Девушка боялась потерять лицо, а потому Юйсю не стала уговаривать сестру и позволила держаться за руку, однако вскоре юная госпожа Цзюнь отпустила ее.
Девушки друг за другом вышли из чайной.
Сотрудники чайного дома начали потихоньку собирать разбросанные столы и стулья. Несмотря на то что люди Цзиньи-вэй внушали страх, в этот раз запугивание не было их целью, а потому они должны продолжить выполнять свои рабочие обязанности.
К тому моменту, когда испуганный народ уже разбежался в разные стороны, сюда постепенно начали стягиваться другие посетители. В какой-то момент до дверей донесся шквал разрывного женского смеха и приближающихся шагов. Фан Юйсю и Чжэньчжэнь, направляющиеся к выходу, заметили их, и все мигом замолчали.
Нин Юньянь протянула руку и сняла капюшон, посмотрев на них с натянутой улыбкой. Она ничего не говорила и не собиралась двигаться с места, видимо, ожидая, что Чжэньчжэнь добровольно уступит дорогу, как и делала это прежде.
Обе стороны оказались в тупиковой ситуации. Но в этот раз Цзюнь Чжэньчжэнь просто опустила взгляд и, не собираясь уступать, сделала шаг вперед. Фан Юйсю немного колебалась, но все же последовала за сестрой.
Увидев, как она, к их удивлению, просто взяла и невозмутимо прошла дальше, девушки снаружи помрачнели.
– Цзюнь Чжэньчжэнь, прочь с дороги, – прозвучал равнодушный голос какой-то девушки.
– Мне нужно пройти в эту дверь, – промолвила юная госпожа Цзюнь, уже стоя перед ними.
Та девушка рефлекторно сделала шаг назад. Это очень взбесило Нин Юньянь.
– Ты ослепла? Смотри, куда идешь! – завизжала она, протянула руку и со всей силы толкнула ее.
Девушке ничего не оставалось, как шагнуть вперед. Ее не нравилось то, что Юньянь смела публично кричать на нее. Переполненная злобой, она посмотрела на Чжэньчжэнь, которая перешагнула порог чайной.
Но поднимать руку на Чжэньчжэнь было бы неприлично, лучше уж…
Взгляд девушки упал на Юйсю, которая незамедлительно последовала за Чжэньчжэнь и тоже переступила через порог.
«Пусть эта псина семьи Фан получит урок. И не нужно меня винить, это все только из-за Чжэньчжэнь. Раз вы осмелились сделать из Чжэньчжэнь свою невестку, то пожалеете об этом».
Девушка замахнулась на Фан Юйсю, которая все еще стояла с опущенной головой.
– Слепая курица, куда ты идешь, как ни в чем не бывало? – закричала она.
Глава 41
Я смеюсь, когда счастлива
Какой-то сегодня плохой день.
Хотя Фан Юйсю стояла с опущенной головой, она наблюдала за происходящим вокруг. Из-за нежелания Чжэньчжэнь уступать дорогу та девушка, боясь вызвать гнев Нин Юньянь, робко попятилась назад, однако это ее только разозлило. Юньянь поставила девушку в очень неловкое положение. Поэтому та решила перед ней загладить свою вину.
В конце концов, Чжэньчжэнь – юная госпожа из семьи чиновников, а ее отец делал все на благо страны и народа. Хотя девушка и была той еще мерзавкой, она не какая-то там слабачка, с которой можно было с легкостью делать все что вздумается.