«Пойдемте скорее отсюда, не нужно ругаться, опозоримся только».
Фан Юйсю, разумеется, сразу поняла, что имела в виду служанка, но все равно продолжила стоять неподвижно.
Позор? Юная госпожа Цзюнь вообще знала, что это такое? Если Юйсю сейчас начнет уговаривать Чжэньчжэнь отступить, та точно воспримет все в штыки и, возможно, даже сорвется и ударит ее.
Одним позором больше, одним меньше, уже не так важно.
– Что за нелепицу ты несешь? – вдруг сердито прорычала юная госпожа Цзюнь. – Я не обманывала семью Нин на деньги.
Ее оппонентки пренебрежительно фыркнули.
– Ну и ладно, тогда не будем об этом, – равнодушно бросила Нин Юньянь. – Пойдемте, выпьем чаю.
Такое надменное отношение к Чжэньчжэнь только очередной раз подтверждало все слухи.
Юная госпожа Цзюнь сделала шаг вперед.
– А ну стоять, – сказала она на повышенных тонах.
Идиотка, которая пыталась скрыть свое смущение вспышкой гнева. Девушки сделали презрительные гримасы.
– В чем дело? Нам нельзя об этом говорить?
– Хочешь подраться?
Девушки перебивали друг друга, задавая эти вопросы.
Атмосфера накалялась все сильнее, работники чайного дома уже начинали немного беспокоиться. Будет ужасно, если эти юные девы подерутся прямо здесь.
Однако окружающие их люди, наоборот, только воодушевились.
Тем не менее юная госпожа Цзюнь справилась со своими эмоциями и снова обрела спокойствие.
– Вы расстроены из-за того, что я смеялась, и хотите, чтобы я принесла свои извинения? – спросила она мягким и уверенным голосом.
Нин Юньянь презрительно усмехнулась и даже не потрудилась взглянуть на свою собеседницу.
– Ты должна извиниться и за смех, и за шантаж, потому что в обоих случаях была не права, – сказала одна из девушек, хихикая.
Юная госпожа Цзюнь посмотрела на нее и ответила:
– Если хочешь, чтобы я извинилась, так и скажи. Не нужно ничего выдумывать и пытаться оклеветать меня. Вы уже перешли черту, пытаясь оскорбить и меня, и моих предков.
Девочки расхохотались.
– Оскорбить? Цзюнь Чжэньчжэнь, а то ты сама никогда этого не делала, – с кривой усмешкой бросила одна из них. – Как ты смеешь говорить, что не брала денег у семьи Нин?
Цзюнь Чжэньчжэнь утвердительно кивнула.
– Я взяла их, – честно сказала она уже со спокойным лицом. – Я взяла пять тысяч таэлей серебра.
Как только Чжэньчжэнь сделала публичное заявление, со всех сторон стали доноситься пораженные возгласы, и гул стал еще громче.
Пять тысяч таэлей серебра!
«Так значит, ты признаешь это», – подумала Нин Юньянь и улыбнулась.
– Потому что это оплата за труды моего дедушки, который должен был получить деньги за лечение старого господина Нина, – добавила Чжэньчжэнь.
Какая болезнь могла стоить таких денег, да еще после стольких лет?
Но девушкам было плевать, главное, что Чжэньчжэнь лично сказала это вслух, а у свидетелей этой перепалки на лицах держались искренние улыбки.
– Тогда он не вернул долг в полном объеме, поэтому старый господин Нин оставил брачный контракт для моего дедушки. – Юную госпожу Цзюнь, казалось, совершенно не волновали взгляды окружающих, так что она спокойно продолжила: – Вот почему я пришла к семье Нин с брачным контрактом, но, поскольку семья Нин не хочет этого союза, я не собираюсь никого принуждать.
Не собирается никого принуждать. Эти слова звучали весьма забавно.
В Янчэне уже каждой собаке было известно, как много требовала Чжэньчжэнь за этот брак.
Все девушки расхохотались.
Фан Юйсю пока оставалась более-менее в порядке и по-прежнему спокойно стояла на своих двоих, а ее служанка не сдержалась и спрятала голову.
– Но долг нужно возвращать. Семья Нин не может этого сделать с помощью свадьбы, значит, нужно сделать это как-то по-другому. Да, нигде не было сказано, сколько старый господин задолжал моей семье за лекарства, поэтому я сама все посчитала. Раз старый господин выбрал своего внука для уплаты долга, должно быть, он очень ценил его.
Нин Юньянь чуть нахмурилась, а девушки вокруг нее все еще хихикали, однако они заметили, как некрасиво это прозвучало, и им стало немного не по себе.
– Таким образом, я посчитала стоимость Нин Юньчжао. Я не хотела проявить неуважение к старому господину, поскольку это противоречило бы нашим семейным ценностям. Слышала, что популярная в столице проститутка, У Сяосяо, стоит три тысячи таэлей, а у десятого молодого господина как раз выдающиеся внешность и таланты, поэтому и решила, что он должен стоить пять тысяч таэлей, – ответила девушка.