Глянув вслед хозяину, покинувшему помещение в полуобморочном состоянии, он вновь обернулся к д’Артаньяну:
– Итак, эти господа были настолько любезны и уделили моей скромной персоне столько внимания, что даже выслали на Амьенскую дорогу убийц… Что ж, люди они решительные. Чутье подсказывает мне, что этих господ звали Атос, Портос и Арамис…
– Вы правы только в отношении первых двух, – сказал д’Артаньян, раскрасневшийся от вина. – Арамиса с ними не было… Они и в самом деле мушкетеры короля?
Рошфор ответил с тонкой улыбкой:
– Я бы выразился несколько иначе: мушкетеры господина де Тревиля. Бога ради, не подумайте, что я хочу сказать что-то, роняющее достоинство нашего христианнейшего короля, но вряд ли выдам вам государственную тайну, если уточню, что его величество кое в чем уступает своему великому отцу… Например, в решимости и воле, а также умении управлять государством… Вас, провинциала, не коробят ли, часом, такие вещи?
– Ну что вы, – сказал д’Артаньян, отнюдь не желая выглядеть провинциалом. – До нас доходят разговоры, что его величество, как бы деликатнее выразиться, не горит желанием взять в собственные руки бразды…
– Вот именно, – кивнул Рошфор, понизив голос. – К счастью, его величество достаточно умен, чтобы передать вышеупомянутые бразды тем лицам, которые по уму и решимости этого достойны… Легко понять, что я говорю о кардинале. Поверьте, д’Артаньян, это великий человек. Плохо только, что его замыслы не в состоянии оценить наша буйная знать, находящая порой поддержку у…
– Я понимаю, – сказал д’Артаньян.
Он и в самом деле понял, что Рошфор имеет в виду королеву – кое-какие тонкости были известны и в Беарне…
– Мне показались странными их имена… – начал он осторожно.
– Имена, как легко догадаться, вымышленные, – сказал Рошфор. – Сыновья из знатных родов так порой поступают, записавшись в мушкетеры. Вот, кстати, вы, случайно, не называли им свое?
– Конечно, называл, – гордо ответил д’Артаньян.
– Это плохо, – задумчиво сказал Рошфор. – Теперь они вас знают…
– Не вижу ничего плохого. Я охотно с ними встречусь в Париже, мы, по-моему, отнюдь не закончили разговор…
– Вы не на шутку рискуете, – ответил Рошфор крайне серьезно. – Уж я-то их знаю…
– Быть может, вам известно и имя герцогини?
– Обожающей выдавать себя за белошвейку? Ну разумеется…
– Кто же она? – жадно спросил д’Артаньян.
– Мой юный друг, – проникновенно сказал Рошфор. – Вы уверены, что вам стоит впутываться во все эти дела? Речь идет не о простой трактирной стычке, позвольте вам напомнить. Эти люди ведут крупную и серьезную игру, где ставками сплошь и рядом служат головы…
– Вы были со мной откровенны, граф, – сказал д’Артаньян. – Позвольте ответить тем же. Сама жизнь меня заставляет очертя голову бросаться в те самые игры, о которых вы упомянули. Поскольку выбор у меня небогат. Либо унылое прозябание в Артаньяне, либо… Черт побери, если нет другого пути, я вынужден рискнуть!
– Возможно, дело даже не в риске, – сказал Рошфор, – а в умении выбрать правильную сторону… Анна?
Он обернулся. Белокурая незнакомка подошла к импровизированном ложу, глядя на д’Артаньяна с неприкрытым сочувствием. Гасконец охотно вскочил бы и принял более достойную позу, но слабость все же давала о себе знать, несмотря на вино.
– Боже мой! – сказала она сочувственно. – Что это мужичье с вами сделало…
– Пустяки, миледи, – живо ответил д’Артаньян. – У гасконцев крепкие головы, мы и не такое выносили…
Итак, она звалась Анна… Отныне это имя казалось д’Артаньяну прекрасным, хотя прежде он не видел в нем ничего особенного. Под ласковым взглядом голубых глаз он взлетел на крыльях фантазии и удали в вовсе уж недостижимые выси. Положительно, жизнь на глазах обретала неимоверную остроту и несказанную прелесть. Он дрался с мушкетерами короля – и одного из них победил; он оказался замешан в какую-то крупную интригу с участием титулованных особ – а судя по некоторым намекам, и самой королевы; он удостоился благосклонных взглядов красавицы миледи и показал себя храбрецом перед не менее очаровательной герцогиней, пусть и неизвестной пока по имени, и все это —в один день. Неплохо для нищего гасконского недоросля!
– Вы должны немедленно уехать, Анна, – сказал Рошфор вполголоса. – Самое время.
– А вы?
– Я немного задержусь. У меня небольшое дельце на Амьенской дороге. О, не беспокойтесь, совершеннейшие пустяки…