– А вы уверены, что они в схожей ситуации пощадили бы вас?
– Не вполне…
– Вот то-то… Вы нажили себе опасных врагов, мой благородный юноша. Собственно говоря, против вас отныне не только Трое Неразлучных…
– Кто, простите?
– О господи, как вы еще несведущи в столичной жизни! Атоса, Портоса и Арамиса давно прозвали Тремя Наразлучными. Арамис непременно был бы с ними сегодня, но он лежит в постели после недавнего удара шпагой…
– Не просто шпагой, – гордо сказал д’Артаньян. – Вот этой самой шпагой… – и он погладил эфес отцовской рапиры.
Вопреки его ожиданиям, граф де Вард не только не поздравил его с победой, он стал еще более озабоченным:
– Ах, так это были вы… Бога ради, не обижайтесь, д’Артаньян, но ситуация еще более усугубляется. Эти люди и без того горой стоят друг за друга, а в особенности теперь, когда вы ухитрились за два поединка нанести поражение всем троим… Против вас отныне не только эта троица, но и вся рота королевских мушкетеров. Можете мне поверить, я знаю нравы этого преторианского легиона… Всякий мушкетер короля отныне будет считать своим долгом свести с вами счеты, помните об этом и не давайте застигнуть себя врасплох. Вы – один в этом городе, у вас нет ни покровителей, ни друзей… если вы только не согласитесь считать меня одним из таковых.
– Охотно, граф, – сказал д’Артаньян. – Вот вам моя рука… А впрочем, у меня уже теперь двое друзей. Вы не знаете, но у меня все же есть хороший друг, маркиз де Пишегрю.
– Пишегрю? – переспросил де Вард с непонятным выражением лица. – Ну что же… Позвольте дать вам еще один совет…
Он замолчал и обернулся, услышав отчаянный топот сапог по сухой земле, покрытой жухлой прошлогодней травой. Д’Артаньян положил было руку на эфес шпаги, но его новый друг не проявлял ни малейшего беспокойства, и гасконец разжал пальцы.
К ним, придерживая шпагу, подбежал очень рослый, широкоплечий дворянин, лишь немногим уступавший в статях Портосу. Поверх камзола на нем красовался плащ гвардейцев кардинала, такой же, как на графе де Варде.
– Что случилось, Каюзак? – обеспокоенно спросил граф.
– Господа, господа! – выкрикнул гвардеец, силясь перевести дыхание. – Вам нужно немедленно отсюда убираться! Кто-то позвал стражников, и они совсем близко…
– Черт возьми, я им покажу, с кем они имеют дело!.. – вскричал д’Артаньян, вновь хватаясь за шпагу.
– Оставьте! – решительным тоном распорядился де Вард. – Где-нибудь на окраине, в сумерках, это еще сошло бы, но средь бела дня, почти в самом центре Парижа… Поверьте, д’Артаньян, вы только навредите себе. Лучше нам всем скрыться, поскольку бежать от стражи – дело для дворянина нисколько не позорное, вполне житейское… Поздно! Поздно!
Со стороны особняка герцога де Ла Тремуйля показалась целая орда лучников королевской стражи, а с противоположной стороны – столь же внушительный отряд их собратьев, сомкнувший вокруг троицы кольцо со сноровкой, свидетельствовавшей о богатом опыте охоты на двуногую дичь. Д’Артаньян, сумрачно глядя исподлобья, пришел к выводу, что всякое сопротивление бесполезно: не столько оттого, что его убедили увещевания де Варда, сколько от осознания того простого факта, что противник превосходил количеством многократно, и не в человеческих силах одолеть такую ораву. Ну, а сложить голову в безнадежном бою с презренными альгвазилами[5] было бы величайшей глупостью, на которую и гасконец не способен…
– Господа, по крайней мере, вы здесь совершенно ни при чем… – успел сказать д’Артаньян, когда вокруг них окончательно сомкнулось кольцо стражников, судя по их физиономиям, пылавших самым низменным охотничьим азартом.
– Честное слово, я попытаюсь сделать все, что в моих силах, – одними губами ответил де Вард.
Вперед протолкался королевский сержант, очевидно, самое крупное на данный момент присутствующее здесь начальство, вооруженный, кроме шпаги и грозного вида, еще и жезлом с медной королевской лилией, который он держал перед собой так важно, словно полагал его маршальским, – или волшебным щитом, способным оградить его от оскорбления действием.
– Вы арестованы, господин гвардеец, – сказал он, пыхтя от быстрого бега. – Извольте отдать вашу шпагу.
– Которую, не будете ли столь любезны уточнить? – с сарказмом поинтересовался гасконец, имевший собственную шпагу в ножнах и еще две в руках. – Эту? Или эту? А может, эту вот?
На щекастом лице сержанта отразилось немалое умственное усилие – ситуация, безусловно, выходила за рамки обычной. Правда, он очень быстро просиял:
– Отдавайте все, прах меня побери!
5
Альгвазил – в Испании должностное лицо, выполнявшее в том числе и судебные или полицейские функции. Во Франции это слово исстари приобрело переносный смысл как символ держиморды.