Прочитав, а вернее расшифровав эти строки, Арамис поспешно предал бумагу огню, как бы выполняя желание своей очаровательной корреспондентки, после чего отправился в молельню. Там он преклонил колена перед распятием и долго оставался в таком положении. Закончив молиться, он глубоко задумался и пребывал в раздумиях оставшееся время до вечерней службы...
***
Следующее утро застало Арамиса в келье настоятеля.
О содержании их беседы можно лишь строить предположения. История сохранила разрозненные свидетельства, которые позволяют считать, что настоятель, занимающий в иерархии Ордена более высокую ступень, отдал молодому человеку какой-то приказ, связанный с неким алхимиком, имевшим темное, но известное Ордену прошлое.
- Думаю, вам рано или поздно придется самому отправиться в Париж, заключил беседу настоятель. - Когда настанет время, я призову вас.
Глава вторая
Любимое времяпрепровождение аристократии во Франции XVII века
Наш просвещенный читатель несомненно осведомлен, хотя бы в общих чертах, об образе жизни дворянского сословия в первой половине XVII века. Мы приветствуем всякого, кто поведает о соколиной и псовой охоте, непрекращающихся несмотря на эдикты о дуэлях, щедром служении Купидону, а равно и Вакху. Все эти достойные занятия в большей или меньшей степени заполняли собой досуг благородных шевалье.
Однако любимым времяпрепровождением всякого уважающего себя аристократа эпохи Людовика XIII несомненно являлось составление заговоров. В годы правления Ришелье "то занятие сделалось настолько популярным, что количество французских дворян, сложивших голову на плахе или сгнивших в Бастилии, превосходило число заколотых на дуэли, несмотря на то что последние случались по любому поводу, а также и вовсе без оного.
Поэтому мы не станем удивляться, обнаружив господ Бассомпьера, Монморанси, дю Трамбле и де Гиза, собравшихся вместе как самых настоящих заговорщиков. Они ими и были.
А дабы рассеять всякие сомнения, прибавим к собравшимся королеву-мать.
Дело происходило в Лионе, где остановился совершавший поездку король, внезапно почувствовав сильное недомогание.
Врач короля месье Бувэр нашел у его величества опасную лихорадку. Людовик XIII велел послать за королевой Анной в Фонтенбло. По прошествии получаса его величество приказал вызвать в Лион также и королеву-мать. Он ощущал присутствие непрошеной гостьи - старухи с косой.
Короли тоже смертны, и ничто человеческое им не чуждо.
Слабость монарха извинительна: он не мог знать, что эта малоприятная дама отложит свой визит на тринадцать лет.
Затрудненное дыхание короля и горячечный румянец на его щеках опечалили Анну Австрийскую и смягчили сердце Марии Медичи. Больной, искренне полагая, что его последний час наступил, покаялся жене и матери в своих прегрешениях против них. Кардинала его величество назвал своим демоном-искусителем и клятвенно обещал дать ему отставку.
Ничего более приятного для обеих женщин умирающий король сделать не мог.
Фрейлина королевы мадам Фаржи была отправлена к герцогу Орлеанскому, чтобы уведомить его о скором восшествии на престол.
Таким образом, замыслы и надежды королевы-матери вот-вот могли стать реальностью. Предвкушая победу над ненавистным кардиналом и стараясь придать лицу приличествующее случаю скорбное выражение, Мария Медичи прибыла на встречу заговорщиков.
***
- Итак, господа!
- Итак, ваше величество?!
- Король, мой сын, готовится предстать перед лицом Творца. Благодарение Богу, Он смягчил его душу.
- Мы просим принять наши соболезнования, ваше величество. Мы разделяем вашу скорбь и уповаем на Господа.
Его милость вернет силы королю, - сказал за всех маршал Бассомпьер, сопровождая свои слова почтительным поклоном.
Королева-мать кивнула ему. Затем она опустилась в кресло и задумалась. Все хранили почтительное молчание. Бассомпьер, Монморанси, дю Трамбле, де Гиз - первые вельможи Франции. Они думали о том же, что и королева-мать: не об умирающем монархе, а о министре, красная сутана которого больше походила на королевскую мантию, даже в ту пору, когда Людовик XIII был полон сил.
Вдовствующая королева не слишком горевала о сыне, который выслал ее в замок Блуа, откуда в один прекрасный день она убежала через окно.
- Я читаю в ваших глазах, господа, - проговорила она наконец.
В этих глазах был один и тот же немой вопрос: "Неужели он останется?!"
Там же Мария Медичи без труда прочла и ответ.
- Благо государства требует неотложного обсуждения вопроса о дальнейшем пребывании кардинала на посту всесильного министра. Только что король лично пообещал мне отставку Ришелье.
Генрих Монморанси переглянулся с Бассомпьером.
- Ваше величество, все мы глубоко преданы королю, однако...
- Договаривайте, герцог, прошу вас!
- Я имею в виду то роковое влияние, которое кардинал...
- Смелее, герцог, я не узнаю человека, взявшего штурмом Прива.
- ...которое кардинал оказывает на государя Франции.
Все мы молим Господа о скорейшем выздоровлении его величества, но если это произойдет...
- Король может снова изменить свое решение под влиянием кардинала - вы это хотели сказать, не правда ли?
Монморанси ответил поклоном.
- Вот что я отвечу на это. Состояние моего старшего сына таково, что в самом недалеком будущем Франция получит нового короля. И этот монарх не будет дорожить своим министром - об этом уж я позабочусь, - с усмешкой продолжала вдовствующая королева. - Однако вопрос о судьбе Ришелье необходимо решить безотлагательно. Прошу вас высказаться, господа! Итак, как мы поступим с кардиналом?
Карты были открыты. Слово сказано. В зале сразу сделалось шумно. Говорили все разом, спорили, горячились.
Вспоминали о жертвах кардинала, приходя во все большее возбуждение. А та, чьими стараниями Ришелье менее пяти лет назад получил кардинальскую шапку, теперь, желая его гибели, со злой улыбкой на устах наблюдала за людьми, которым она только что обещала свое покровительство в деле расправы над ненавистным министром. Воистину от любви до ненависти один шаг...
***
- Итак, господа? - Королева-мать снова обвела взглядом собравшихся. Что заслуживает тиран?!
- Думаю, его следует сослать в Рим. Пусть Папа Урбан Восьмой пристроит его в своей канцелярии, - предложил де Гиз.
От Марии Медичи не укрылось, что де Гиз, произнося эти слова, бросил быстрый взгляд на Леклера дю Трамбле, молча стоявшего в углу.
- Нет, - возразил Бассомпьер, тот самый блестящий Бассомпьер, служивший его высокопреосвященству "кошкой, лапами которой обезьяна выгребала из печки горячие каштаны". Предоставляя славному маршалу ратные труды и победы, Ришелье оставлял себе награды и похвалы.
Итак, Бассомпьер сказал "нет".
- Заточить в Бастилию, чтобы в ней и издох!
Отсюда следует, что кардинал порядочно досадил маршалу.
- Право, вы несете вздор, господа! - вскричал Монморанси. - Вздор! Ришелье погубил Шале, Орнано, приора Ванд омского! Он отправил на эшафот Бувиля. По его приказу казнен Франциск де Росмадек, граф де Шапель! Он убийца, господа, и щадить его нечего! Я говорю - кровь за кровь: кардиналу снести голову с плеч!
- Браво, герцог! - возбужденно отвечала Мария Медичи. - Я никогда не сомневалась в вашей решимости идти до конца. И я разделяю ваше мнение.
Тут королева-мать повернулась к дю Трамбле. Взгляд ее не предвещал ничего хорошего.
- А знаете, герцог, почему де Гиз так милосерден к кардиналу?
При этих словах королевы-матери де Гиз сделал легкое движение, собираясь что-то сказать, но Мария Медичи властным жестом остановила его.
- Не надо оправданий! Я прекрасно знаю все, что вы можете сказать, герцог де Гиз. Послушайте лучше меня.
Де Гиз ответил легким поклоном и сложил руки на груди.
Дю Трамбле, изо всех сил старался казаться спокойным.
- Как вы думаете, Генрих, кто из нас в наиболее двусмысленном положении? - все с той же недоброй усмешкой спросила королева-мать, снова поворачиваясь к Монморанси.