Г-жа дю Валлон перехватила печальный взгляд Портоса, которым он провожал нетронутых куропаток, и решила вернуть его к действительности.
Между тем Арамис занимал бывшую прокуроршу благочестивой беседой и, похоже, уже всецело завоевал ее расположение.
- Ах, святой отец, все, что вы говорите, так верно, - вздохнула г-жа дю Валлон, возводя глаза к потолку. - К несчастью, мой супруг совершенно глух к голосу нашей Святой Церкви. Он целыми днями только и делает, что охотится да вызывает на дуэли соседей.
- Напрасно вы так думаете, сударыня, - мягко возразил Арамис, обед которого состоял из зеленых листьев салата, нескольких ломтиков картофеля и куска хлеба. - Мы ведь с ним давние друзья, и я понемногу склоняю его к нашему образу мыслей.
Даже от не слишком наблюдательного Портоса не укрылось, что это "нашему" чрезвычайно польстило бывшей прокурорше, готовой видеть в этом ученом монахе с такой мудрой улыбкой по меньшей мере епископа.
- Не далее как сегодня он совершил гуманный поступок: отказался от мысли убивать красавца-оленя и даровал ему жизнь. Согласитесь, сударыня, для охотника - это немало.
- Это и впрямь удивительно, дорогой! - воскликнула бывшая прокурорша. Ты отпустил оленя?
- Ну да! - произнес Портос, приободрившись. - И это несмотря на то, что он поддел на рога беднягу Мушкетона.
- Тогда это и вовсе удивительно. Вы бы только знали, святой отец, как он носится с этим толстым лентяем Мушкетоном.
- Ты несправедлива, дорогая, - осторожно заметил бедный Портос. Мушкетон для меня не просто лакей, он - мой товарищ по оружию.
- Еще бы! Он напоминает ему о тех временах, когда мой супруг носил мушкетерский плащ, знался с сомнительными друзьями и вообще вел беспутную жизнь, - пояснила г-жа дю Валлон, к счастью, не догадываясь, что один из этих "сомнительных" друзей сидит перед ней.
- Господь велит нам любить ближних своих, - сухо заметил Арамис.
- Конечно, конечно же, святой отец, - спохватилась бывшая прокурорша. Да только вот странное дело: чем эти ближние дальше, тем легче их любить. А как посмотришь на тех, которые рядом, - просто тошно иногда делается. Взять хотя бы здешних крестьян, ведь все жулики. Пригласила я двоих, с позволения сказать, мастеров, чтобы они мне сделали резной сундук. Ничего особенного. И что бы вы думали, сударь, ах, простите, святой отец, эти плуты только испортили мне отличный сундук, весь его изрезали и с меня же стали требовать плату.
- Но ведь вы дали им следующий заказ?
- Правда. Но откуда вы узнали, святой отец?!
- Для того, кто постом и молитвой возносится к высотам духа, души людские - словно раскрытая книга, сударыня.
Ответ Арамиса явно смутил г-жу дю Валлон. Она решила сменить тему и вновь перевела разговор на своего супруга.
Этот предмет, очевидно, казался ей менее скользким.
- Ты разбавил вино в своем бокале водой, радость моя? - Голос супруги настиг Портоса как раз в тот момент, когда он намеревался украдкой осушить бокал божансийского.
Г-н дю Валлон вздрогнул и покраснел.
- Я просто не успел это сделать, дорогая, - объяснил он. И добавил воды.
- К сожалению, организм некоторых людей устроен так, что невозможно без ущерба отказаться от мясной пищи и вина, - пояснил Арамис, делая другу еле приметный знак. - Таким людям очень трудно соблюдать пост, и они могут тяжело заболеть. Боюсь, что мой друг принадлежит к их числу.
- Ах, святой отец, господин дю Валлон великий грешник, и мое сердце просто кровью обливается! - неожиданно воскликнула г-жа дю Валлон, всплескивая руками.
- Что еще такое?! - подскочил несчастный Портос. Теперь ему пришлось побледнеть.
- Но ведь это так и есть, дорогой, у нас в замке и вовсе не соблюдают постов. И все из-за тебя. Он уверяет, что и дня не проживет, если не получит своего барашка на обед, святой отец. Поэтому и мне волей-неволей часто приходится нарушать запрет постных дней.
- Вашему горю можно помочь, сударыня, - заметил Арамис. - Дело в том, что я как раз направляюсь в Лотарингию, а оттуда поеду в Рим. В числе моих итальянских друзей есть нунций Его Святейшества Папы.
- Вы близко знакомы с Папским нунцием, святой отец?!
- Нас с ним просто водой не разольешь.
- O-о! - больше г-жа дю Валлон ничего не могла произнести.
- A-a! - сказал Портос, окончательно отказываясь что-либо понимать.
- Мне пришло в голову попросить его об одном маленьком одолжении, в котором он, безусловно, не сможет мне отказать, - продолжал Арамис с неподражаемой небрежностью. - Пусть он выхлопочет у Его Святейшества специальное разрешение для господина дю Баллона не соблюдать постных дней. А заодно - и для вас, сударыня.
- Ах, господин д'Эрбле! - в порыве самого неподдельного чувства воскликнула бывшая прокурорша. - Ах, святой отец! Я просто не знаю, как нам вас благодарить! Я всегда была неспокойна оттого, что иногда вынуждена совершать прегрешения, из-за чрезмерного чревоугодия моего супруга!
Портос пожал плечами в знак того, что не видит причин, мешающих его половине воздерживаться от прегрешений в дни постов, предоставив ему губить душу в одиночку. Впрочем, эту дерзость дю Баллон позволил себе не раньше, чем удостоверился в том, что г-жа дю Валлон не видит его.
- Но! - поднял указательный палец Арамис. - Есть одно обстоятельство.
- Какое, святой отец? - встревоженно спросила бывшая прокурорша. Про себя она уже успела с восторгом представить следующую сцену: все эти гордячки виконтессы и баронессы сидят у нее за столом (или она - у них, это в конце концов неважно) и смотрят голодными глазами на хозяйку замка дю Валлон, как она ест седло косули или барашка, которого так прекрасно готовит их повар Франсуа, Ест и небрежно поясняет: "...а на постные дни у нас с мужем есть разрешение из Рима". Неужели этой прекрасной картине не суждено воплотиться наяву?!
- Какое обстоятельство, святой отец?!
Вместо ответа хитрец-Арамис вздохнул:
- Мой друг не раз писал мне о том, как он привязан к вам, сударыня...
Портос снова вытаращил глаза, так как уже в течение года никаких писем Арамису не писал. Он просто-напросто не знал, куда их отправлять. Зато бывшая прокурорша удостоила супруга благосклонного взгляда. Впервые за этот день.
- Я знаю, какой он домосед, сударыня, - продолжал свою партию Арамис. Вот и не далее как сегодня он делился со мной своим счастьем. Этот упрямец ни за что не согласится сопутствовать мне в моей поездке в Рим. Ему слишком хорошо живется в вашем уютном семейном гнездышке.
Бывшая прокурорша совсем растаяла от этих слов, к тому же произнесенных суровым священнослужителем.
- А разве это так необходимо, святой отец? Я имею в виду, чтобы господин дю Валлон сопровождал вас в Италию.
- Кто знает, сударыня. Было бы лучше, если бы господин дю Валлон мог лично быть представлен нунцию, а может быть, и самому Его Святейшеству. Тогда дело несомненно решилось бы положительно. Ведь увидев мощное сложение моего друга, сударыня, он, конечно, дарует искомое разрешение.
Reverendissime <Досточтимый (лат.).> святой отец, я имею в виду нунция Его Святейшества, сумеет повести дело так, что господин дю Валлон сделается в Риме persona grata <Лицо, находящееся в милости, любимец (лат.).>, но для этого их следует представить друг другу.
- Значит, мы можем надеяться на успех, господин д'Эрбле? - робко спросила бывшая прокурорша.
В ответ на этот вопрос Арамис снова испустил тяжелый вздох:
- Мне прискорбно думать, что я несколько поторопился, обнадежив вас, сударыня.
- О, Боже милостивый! Но ведь вы только что говорили...
- Я говорил, что дело будет решено положительно, если господин дю Валлон сочтет возможным отправиться со мной в Рим, но так как, по-видимому, мне не удастся уговорить его, ведь он так привязан к вам, сударыня, так привержен радостям спокойной жизни...
- Так, значит, только за этим дело стало, святой отец?!
- Да, но я полагаю, что этого достаточно...
- Когда вы собираетесь в путь, господин д'Эрбле?