— Очень приятно. Роальд.
— Совсем как Даль, — пошутил Альфред.
— Да….именно так…..
Мы помолчали… Альфред поставил сумку с инструментами на пол и уселся прямо на нее, задумчиво насвистывая незатейливую детскую мелодию…кажется, что-то из Бетховена. Я умостился рядышком на полу и доверчиво положил голову к нему на колени. Ведь теперь, когда он наконец-то почтил вниманием и мою квартиру, все будет именно так как нужно и должно.
— Ну-с… — Альфред дружелюбно потрепал меня по щеке и наклонившись поцеловал в лоб, — приступим!
— Да, да…уж пожалуйста, приступайте! Это же совершенно невозможно. Вот уже третий день…
— Извольте! — Молодецким движением, Альфред вскочил с сумки и не задавая лишних вопросов (а ведь мне его рекомендовали как профессионала высшего профиля!) направился в ванную. Я засеменил следом…
Подойдя к двери, Альфред рывком открыл ее и придирчиво огляделся. Взгляд его недовольно блуждал по итальянскому кафелю, чешской сантехнике и немецким трубам, вагонке, шкафчикам, хромированным подставкам для туалетной бумаги и небьющимся зеркалам. Постепенно и без того суровое его лицо исказилось в злобной гримасе, рот приоткрылся, обнажая желтые могучие клыки крупного антропоида, в горле заклекотало….
— Голубь у меня там, — миролюбиво пояснил Альфред, улыбаясь мне как ни в чем не бывало, — А ванную, душечка моя, вы запустили… Придется теперь столько делов наворотить…столько делов… нет, это же уму непостижимо!
— Мне вас посоветовали, — заискивающе пролепетал я, — мне сказали…меня предупредили…
— А вы меня ждали? — подозрительно осведомился Альфред.
— Я ждал! Ждал! Я ночи не спал, глаз не смыкал!!
— Ну и молодчинка. Вот…а теперь, пожалуй пора приступать.
Июльское солнышко ласково билось в мое не очень чистое окно. Я приоткрыл один глаз, затем другой… И мигом вскочил с кровати… Ведь дома у меня Альфред! Теперь все будет в полнейшем порядке! Все будет очень хорошо! В радости, я запрыгал по комнате. На секунду, сомнения охватили меня… …возможно, все это лишь сон, морок и наваждение. Несомненно, Альфред-личность могучая и одиозная, практически божественная. Мог ли он, в своей милости, снизойти до уровня простецкого художника, писателя и интеллектуала? Ответить на мольбы столь незаметного клиента, что его и клиентом — то назвать сложно? Впрочем, чу! Тяжелые удары, доносившиеся из-за стены, подтверждали обратное. Он был там! Сильный и добрый, справедливый и сияющий-он был там! Он занимался СВОИМ ДЕЛОМ!!! Он приступил…
Осторожно открыв дверь, я на цыпочках прокрался в коридор, и взгляду моему предстало дивное зрелище. Альфред славно потрудился за ночь. Куски разрубленной и искромсанной плитки валялись повсюду, вагонка, увядшими листьями свисала с потолка, а в ванной спала СОБАКА. Зажмурившись от удовольствия, я с трудом удержался от желания запрыгнуть Альфреду на спину и покататься на этом удивительном человеке верхом.
— Доброе утро, — только и прошептал я.
Вместо ответа, Альфред молодецки взмахнул топором, и красавец-унитаз повалился набок, выпустив из под себя мощный фонтан.
— Эх! Вот она, родимая, — с любовью и томлением в голосе всхлипнул Альфред и взявшись за руки, мы закружились в причудливом хороводе, вокруг бьющего фонтана воды.
— Альфред… милый Альфред! Ты ведь не покинешь меня, правда? — Я взглянул в его добрые глаза с поволокой, в которых отражалась вся боль и страдание мира, и прочел в них понимание.
Я тебя понимаю, — невольно прослезился Альфред, — никуда я от тебя не уйду! А теперь, иди- ка и свари мне кофе… Скоро ведь придет ПАРКЕТЧИК….
Паркетчик появился только под вечер. К этому моменту, Альфред успешно разбил все, что только мог, в ванной, кроме самой ванной, в которой как и было сказано выше спала СОБАКА. Следуя природной доброте, он перебазировался в кухню, где осторожно и деликатно разрезал финский холодильник автогеном. Такая же судьба постигла и великолепную шведскую электроплитку. Бегло осмотрев газовые трубы, Альфред пришел к выводу, что их состояние вполне удовлетворительно, а посему трогать их не стоит. К тому же, шум взрыва мог потревожить или даже разбудить СОБАКУ, что было крайне нежелательно.
Паркетчик оказался кряжистым стариком восьмидесяти девяти лет. От него пахло хорошим табаком, фекалиями и носками. Буркнув нечто совершенно невразумительное вместо приветствия, мастер достал из кармана молоток и с размаху вогнал его в паркет, согнувшись в три погибели и кряхтя.
— Вот, смотри, — сказал Альфред и с уважением показал на усердного старика. — Это Владилен. Старый кремень, алмаз среди паркетчиков! В его руках, работа спорится, нет, горит!
И правда. Старый Владилен умудрился поджечь небольшой участок паркета и с наслаждением плясал вокруг костра. В его движениях проскальзывало некое безумие, одержимость, глаза пылали отблесками тысяч и тысяч костров, которые он успел разжечь за свою долгую жизнь…
— Пойдем, — Альфред с силой потянул меня за собой. Не будем мешать мастеру.
Альфред удалился к себе на кухню, а я остался в одиночестве. Кое-как протиснувшись мимо паркетчика, я прошел в свою комнату и плотно закрыл за собой дверь. Мне нужно было крепко подумать и успокоится. Ведь…о ПАРКЕТЧИКЕ, я даже и мечтать не смел! Да и кто мог подумать, что это будет старый Владилен-кремень и алмаз? Определенно, удача сама прыгнула ко мне в руки, мурлыкая как мартовская кошка…
В раздумьях прошло несколько часов. В коридоре отчетливо потрескивал и ухал Владилен, из кухни доносились ритмичные, сакральные удары топора. В ванной, как я уже говорил, спала СОБАКА.
Ровно в 21 час 32 минуты и 17 секунд, Альфред деликатно постучал ко мне в дверь. С радостью, что мои услуги могут быть востребованы, я бросился к двери и распахнул ее.
— С Владиленом все, — торжественно произнес Альфред и отошел в сторону. Старый мастер лежал в луже алебастра и медленно остывал. В его остекленевших глазах навек запечатлелся огонь, в крепко сжатом левом кулаке гордо красовался молоток.
— Нам придется разрубить его на куски, закатать в пластик и выбросить в канализацию, — прошептал Альфред. — Он заслужил такого погребения.
Все же меня мучали некоторые сомнения по этому поводу. Не проще ль было бы сжечь старого Владилена в ванной и вволю поплясать вокруг погребального костра. Ведь так гораздо веселей! Но, взглянув в глаза Альфреда, я понял, что он неумолим.
— Ты можешь не участвовать в этом, — серьезно, хотя и с некоторым презрением заявил он, — тем более, что к нам вскоре присоеденится краснодеревщик.
— Краснодеревщик то нам зачем? — не выдержал я, — Я не потяну краснодеревщика! У меня сил нет на всю эту белиберду! Альфред, миленький, не нужно приглашать краснодеревщика! Он же все испортит!!!
— Я тоже об этом подумал, — помолчав, согласился Альфред… — в конце-концов, а не лучше ли нам пригласить пожарника?
— Но это же совсем другое дело! Конечно же, пусть приходит пожарник. Пожарник в любом деле не помешает!
Пока Альфред звонил пожарнику, я с грустью смотрел на увядшего Владилена. А ведь еще несколько минут назад, старик усердствовал не хуже молодого…. Да-а…
— Пожарник будет через минуту. А пока… — Альфред легко как перышко, взвалил на руки тело старого паркетчика и понес его на балкон, через темную, ухоженную и обжитую комнату. В комнате жили Он, Она и их Малыш. Малышу было лет эдак 8; Он страдал подагрой, а Она работала укладчицей на станке номер 7. Впрочем, не об этом речь.
Пронеся старика через комнату, Альфред положил его в угол, и прикрыл ветошью. Теперь старый Владилен привлекал не больше внимания, чем любой другой предмет в комнате.
— На том и порешим, — улыбнулся Альфред, — пусть полежит пока здесь, а там… — он неопределенно махнул рукой вдаль, и я понял…
Мы быстро нашли общий язык с пожарником. Его звали дядя Митяй и у него был такой вид, словно он только что вынырнул из проруби. Дядя Митяй расспросил меня про семью, родных и близких, записал все в красную книжечку и отобрал у меня спички. Он был решителен и властен. На моих глазах, Дядя Митяй выбранил Альфреда, словно нашкодившего щенка и полил его из шланга, потом попросил рыбки, водочки и сломал дверь в гостиную, чем привел все нас в неописуемое изумление. Словом, Дядя Митяй был хорош.