Читать онлайн "Д. Л. Бранденбергер Национал-Большевизм. Сталинская массовая культура и формирование русского национального самосознания (1931-1956)" - Бранденбергер Давид - RuLit

К большой радости Купермана, его старания были тут же вознаграждены. Уже через неделю после получения рукописи Щербаков не только одобрил ее, но и заручился разрешением Сталина разослать 30 тысяч экземпляров книги по фронтам, как только они будут напечатаны [576]. Вероятно, Куперман был этим вполне удовлетворен; примечательно также, насколько полно соответствует восторженный отзыв на книгу генерал-майора Тюхова исходным помыслам ее автора:

«Эта книга оставляет большое впечатление после ее прочтения. Как живой встает образ великого полководца Суворова и зовет на борьбу с врагом, на подвиги за Родину, и не только зовет, но учит, как бороться с врагом внешним и как отвлечь от себя внимание врагов внутренних. Образ Суворова зовет к жизни и внушает душевную силу. Спасибо автору за великие труды, сделанные им по воскрешению образа Суворова как человека-полководца в народе» [577].

В то же самое время, когда Куперман работал над биографией Суворова, другой пользовавшийся покровительством Сталина писатель, Константин Симонов, вынашивал замысел пьесы, которая должна была добавить новые краски к осуществленному его коллегой довольно заурядному прославлению воинской доблести.

Симонов предпочел мифологизировать не выдающихся полководцев прошлого, а простых воинов-героев, сражающихся на фронте, и соответственно озаглавил свою пьесу «Русские люди». Такую же цель преследовали Алексей Толстой в своем рассказе «Русский характер» и Илья Сельвинский в «Русской пехоте» [578]. Эти произведения объединяет поклонение всему русскому и симбиоз жанров — исторической биографии, драмы, прозаического вымысла и поэзии, – который был характерной чертой литературы в течение всей войны. В середине 1944 года, когда Красная Армия уже прогнала немецкие войска со своей земли и воевала на территории современной Польши, Агитпроп продолжал призывать писателей к сочинению книг о героях русской истории. О непоколебимой значимости патриотической темы говорят публиковавшиеся в «Правде» дискуссионные статьи, которые развивали вопросы, затронутые литераторами, и носили заглавия «Образование в России русского многонационального государства», «Героическая традиция великого русского народа» и т. п. [579]

В течение всей войны советская художественная литература работала в тесном контакте с прессой. Если до 1941 года выдающиеся представители творческой интеллигенции время от времени печатались в центральных газетах, то с началом войны стараниями С. А. Лозовского, представителя Щербакова в Совинформ-бюро, эта практика была принята за правило [580]. Журнал «Красная звезда» вскоре ввел в свой штат Симонова, Эренбурга, Гроссмана, Панферова, Суркова и Тихонова и воевал с «Правдой» за преимущественное право публикации произведений Толстого и Шолохова. Этот прилив талантливых сил в корне преобразил советскую прессу. Симонов, Эренбург и другие писатели отвергли традиционный набор избитых фраз и приевшихся всем клише и стремились говорить с читателем «своим голосом» [581].

Популизм практически неизбежно придавал всему русскому высокую ценность — как в исторической перспективе, так и применительно к современной ситуации. Вряд ли стоит удивляться, что писатели вроде Алексея Толстого неустанно подчеркивали историческую роль русского народа как «первого среди равных» [582], но ведь и другие писатели, считавшиеся, как Эренбург, более «советскими», также обратились к неонационалистским лозунгам. Интересна с этой точки зрения фигура Эренбурга, чье еврейское происхождение, обширные заграничные связи и поездки по всей Европе иногда побуждали его занять позицию, которую издатели находили чрезмерно «космополитической» и недостаточно патриотичной [583]. Хотя эти отдельные провинности писателя не привели к серьезным последствиям, погубившим карьеру некоторых из его коллег, отношения Эренбурга с властями были подчас отнюдь не безоблачными [584]. В своих мемуарах он вспоминает один из таких инцидентов, когда Щербаков упрекал писателя за то, что он не учитывает «настроения советских людей». Развивая свою мысль, Щербаков призвал Эренбурга оставить его высокомерный, леворадикальный стиль: «Солдаты хотят услышать о Суворове, а вы цитируете Гейне… Бородино теперь ближе, чем Парижская Коммуна» [585].

Печатные издания, разумеется, не могли полностью удовлетворить спрос на материал, насыщенный национальным колоритом. Книг и периодических изданий зачастую не хватало, и растущую жажду подобной вдохновляющей информации пытались утолить с помощью публичных лекций. Вспоминая эпизоды недавней истории, вроде кратковременной немецкой оккупации Украины в 1918 году, Ярославский и другие историки хотели подчеркнуть, что успехи немецких нацистов временны [586]. Другие лекторы, выступая на самых разных площадках, от публичных библиотек до станций метро, превращенных в бомбоубежища, говорили не только о «советском патриотизме», но и о «русских богатырях, Минине и Пожарском, Суворове, Кутузове, Александре Невском, о Брусиловском прорыве» [587]. На одном из заводов Краснопресненского района Москвы профессиональные историки читали лекции «О происхождении русского государства» и «Разгром немецких псов-рыцарей в XIII веке». В г. Горьком местный ученый рассказывал слушателям о «древнейших судьбах славянства», Отечественной войне 1812 года и победах Суворова [588]. Разумеется, лекторы не всегда обладали достаточной квалификацией. Так, специалист по иранским языкам А. Н. Болдырев читал весной 1942 г. года в Ленинграде лекции о Петре I, Ушакове, Ледовом побоище и обороне Севастополя [589].

Очень часто на этих лекциях цитировалась речь Сталина от 7 ноября 1941 года, поскольку она органично сплавляла воедино память о национальных героях с советским патриотическим самосознанием и культом его собственной личности. Это хорошо видно из стенограммы лекции, прочитанной неким Выгодским в июле 1943 года в Московской области. Начав с заявления, что «товарищ Сталин в своих работах много раз подчеркивает идею советского патриотизма», лектор продолжил: «Он говорит о великом прошлом русского народа, он говорит о наших предках, о славных традициях русского народа, он говорит о великих людях прошлого, о патриотах — о Суворове, Кутузове, Чернышевском, Репине, Павлове. Он учит армию и советский народ быть достойными славных традиций героического русского народа» [590]. В том же ключе были прочитаны в следующем году лекции во Фрунзенском и Ленинском районах Москвы. Особой популярностью пользовалась тема «Товарищ Сталин о мужественных образах наших великих предков и великой русской нации» [591]. Слияние русской истории и советской действительности было обычным явлением в пропагандистской работе, о чем свидетельствуют темы лекций, состоявшихся в 1945 году на заводах Москвы: «Война 1812 года», «История Кремля», «История о русских полководцах», «Суворов», «Кутузов», «Александр Невский», «Наши великие предки», «Партия большевиков — организатор разгрома гитлеровских [sic] захватчиков в 1918 г.», «Бородино». В том же духе проводились и лекции о современном положении – «Любовь к Родине и беззаветный героизм русского народа» и другие, подобные ей [592]. Чтобы максимально расширить аудиторию, лекции транслировались по радио [593].