Снова виновата. Это не Игорёша ушёл к моей подруге. Вовсе нет, это я не смогла его удержать! Последняя капля переполнила чашу терпения.
Голос разума твердил, что мама неплохой человек. Просто очень резкий, строгий. Мне же всегда с ней было тяжело. Особенно после того, как умер папа. Я была слишком мала, чтобы понять это. Счастливой и улыбающейся маму можно видеть уже долгие годы только на старых фотографиях, когда на мне ещё красовались белые банты.
Я ей благодарна, она воспитала меня, дала мне образование. Подняла на ноги. Но мне тоже было тяжело! Она не понимает, что я убежала замуж только из-за неё. Высказать ей всё в лицо у меня никогда не хватало сил.
Глотая слёзы и нервно грызя ногти, смотрела на чашку с остывшим кофе.
– Ты что, опять плачешь? Сколько можно? – сердитый возглас потонул в странном шуме. Мама и дальше возмущалась, но все звуки превратились в непонятный гул.
Ослепительная вспышка. Звуки, запахи, чувства – всё ушло на задний план. Я летела на свет, не ощущая своего тела.
Пронзительная боль прожгла сознание раскалённой спицей. Мотнув головой, очнулась от забытья. Сквозь мутную пелену слёз проступало тёмно-красное пятно. Я подняла голову: мама стояла возле плиты, и на её лице чётко читались ужас и непонимание.
Белые осколки фарфора яркой россыпью лежали на столе и полу. Холодный кофе растёкся лужицей по столу и мерно капал мне на колени. Грудь тяжело вздымалась, в руке я сжимала остатки ручки, острые края впивались в кожу, и горячая кровь капала на стол. Я разжала ладонь, и окровавленный кусок чашки со звоном полетел вниз.
– Ненавижу… ненавижу… ненавижу… – губы почти беззвучно говорили одно и то же слово.
Хотелось кричать, ломать, рвать, бить. Это была квинтэссенция чистого гнева и ярости. Меня даже потряхивало. Внутри клокотало и кипело нечто.
Толкнув стол, размазывая слёзы окровавленной рукой, рванула в ванну. Сердце стучало как сумасшедшее. Я просто задыхалась, воздуха не хватало.
Ненавижу себя.
Эта мысль оказалась такой очевидной.
Сидя на краю ванны, промывала ладонь под тёплой струёй воды.
Как же я ненавижу себя…
В дверь постучались.
– Да.
– Ты в порядке? – голос мамы напоминал мне шелест сухой травы.
– Жива, – резко ответила, вывернув ручку крана до упора. Шум воды заглушил её ответ.
Жива. Словно заведённая, я твердила и твердила себе это короткое слово. Меня как прорвало. От солёных слёз опухли веки, глаза горели огнём. Всхлипывая, умылась, но легче не стало.
Скинув растянутую старую футболку на пол, вместе с шортами и нижним бельём, залезла под душ. Упругие струи горячей воды расслабляли и согревали моё разбитое тело. Я оперлась на холодную кафельную стену обеими руками и опустила голову. Вода стекала по волосам, смешиваясь со слезами.
Это всё реально? Всё, что произошло?
Пошевелила пальцами ног. Вода мерно плескалась.
Реально.
Буря внутри разыгралась не на шутку. Кусая губы, яростно моргала, прислушиваясь к себе.
Мне бы никто не поверил. Ведь в чём-то он был прав…
От этой мысли хотелось утопиться. Но одно лишь воспоминание об Олеге всколыхнуло нечто, отчего я бежала и задавливала в себе всеми силами.
Рука сама потянулась к низу живота. Всегда в такой момент во мне боролись стыд и страсть, обычно побеждал первый. Но не сегодня. Мне хотелось потушить тот предательский огонь, что медленно разливался по венам.
Пальцы сами тянулись к самому сокровенному. И как только они достигли цели, с моих губ сорвался стон. Как тогда. Мотнув головой, гнала прочь мерзкую мысль. Чёрт, почему так хорошо? Не так, как обычно... Мне не было так хорошо даже от умелых ласк мужа – от его попыток доставить мне удовольствие я испытывала скорее стыд...
Но сейчас... невероятно, от каждого прикосновения мой разум мутнел, прожигаемый миллионом раскалённых игл.
Заглушая стоны, я впилась в собственную руку, опершись лбом о кафель. Вода ласкала тело, ритмичной волной погружая меня в пучину распалённого желания.
Вновь и вновь передо мной эта картина. Я не могу от неё избавиться. И мне не нужен он… Вместо него представляется кто-то абстрактный, сильный и уверенный. От запаха его тела сердце замирает, а внизу становится предательски мокро. Вот и сейчас…
Почему так?
Закусив другую руку зубами, я заглушала стоны. Смежив веки, пыталась избавиться от наваждения. Но оно не исчезало, а наоборот сильнее и сильнее затягивало меня.
Руки на моей спине. Горячие, они вжимают меня в пол, выдавливая весь воздух из лёгких. От этого сводит живот и немеет тело. Я почти физически ощущаю ту самую тяжесть мужского тела. Его колено между своих ног. Грубую мужскую ладонь на своём лице.