Я жив… Все больше я начинаю привыкать к этому миру. Я начинаю чувствовать его, и он нравится мне. Это действительно наш мир, и мы будем его наследниками. Будем…
Сегодня, когда лежал под деревьями в их успокаивающей тени, я смог на миг открыть глаза… Но мне страшно взглянуть на Солнце — лик Великого Светлого, как говорит жрец-оператор. Слава тебе, что ты есть! Слава!
…Я зарезал ножом… Это не паук. Я не знаю, кто это… Серое вытянутое тело, заросшее коротким серым мехом, имеет четыре лапы вместо восьми. Странная вытянутая пасть снабжена острыми клыками. Она… Он… Оно… Зверь напал поздней ночью первым. Я перерезал ему глотку, но мои плечи и грудь навсегда сохранят следы его ногтей.
…Старые, полуразрушенные горы… Я медленно поднимаюсь вверх по осыпающемуся склону. Кажется, что еще вчера я скатился с него, парализованный открывшейся пустотой и ослепленный вечерним светом. За моей спиной осталась узкая зеленая травяная полоса, молодой высокий лес и река. Впереди резко обозначился, с каждым шагом приближаясь, темный овальный рукотворный проход в пещеры…
Ярко светит око Светлого. Я иду с открытыми глазами, его свет уже не страшен для меня. Я не боюсь его света, я ощущаю себя маленькой частицей его пламени.
«Я ухожу, но я вернусь. Я вернусь, — даю обещание солнцу, — и вернусь не один. Я обязательно вернусь с теми, кто послал меня, с теми, кто верит в надземье и захочет вернуть себе утерянный Ушельцами мир.»
У входа в катакомбы я останавливаюсь и поворачиваюсь к новому миру, который открыт со всех сторон, у которого нет стен.
— Услышьте меня! — кричу я новому миру и его хранителю-Солнцу. — Мы скоро вернемся. Вернемся, чтобы никогда больше не уходить. Никогда! Да будет Свет! — кричу я и начинаю долгий спуск в темный мир подземелья за своими сородичами.
— Мы вернемся, — шепчу я новую молитву. — Обязательно вернемся…
Тьма обступила меня… и испугала…
…Мы вернемся…
февраль-март 1997 г., г. Витебск