Враг ворвался в хутор. Впрочем, от него уже мало что осталось.
Выстрелы из «шмеля» и РПГ разносили хаты вдребезги. От Заречной улицы уже ничего не уцелело. На месте добротных домов теперь одни развалины и пожары. Группы боевиков, грамотно прикрывая друг друга, тщательно проводили зачистку. Бросали гранаты в подполы, погреба. Поджигали то, что еще не горело.
Теперь у них было полное огневое преимущество. В уличном бою они применяли подствольные гранатометы. Постепенно отжимали защитников к центру, окружали, не давая вырваться из огневого кольца. За поваленным огромным тополем, его срубила фугасная граната из РПГ, в густой крене лежал сват Николай. Орал матерные частушки и добивал из «максима» последнюю ленту. У защитников хутора подходили к концу боеприпаса. Даже сами не заметили, как за многочасовой бой израсходовали все запасы. Впрочем, когда и в какие времена хватало патронов и водки? Хотя, полагают, баб также не хватает, но, в этот раз было не до разврата.
Только в этот раз, достать боеприпасы уже было неоткуда.
Некоторые обзавелись трофеями, но, и автоматы жрут патроны в большем количестве, чем те же старые «мосинки». Будто записной пьяница стопку за стопкой опрокидывает. Практически все уже получили ранения. Вот замолчал исходящий шипящим перегретым паром «максим». За дом, где укрывались последние защитники, приполз сват Николай. Осколки от гранаты изрешетили его ноги. Боевики выставили последний и веский аргумент — автоматический гранатомет. Теперь он не давал высунуться никому. Срубал все подряд, будто серпом. Генерал, отложил опустевший трофейный автомат, достал АПС. Деловито пристегнул кобуру — приклад. Вытер пот, смешанный с копотью и кровью.
— Надо бы этот АГС заткнуть. Иначе не продержимся.
— Я пойду. Прикройте меня, — вызывался Василий, и загнал обойму в приемное окно, — все, последние у меня. Должно хватить. Все равно больше не успею расстрелять…
Василий пригнулся, и бросился в густой дым. Выскочил к своему дому, от которого ничего не осталось. Будто и не жил он здесь столько лет. Незаметно перебежал улицу, и, проник в сад Окульки.
В последний раз гранатомет гавкал отсюда. Пробрался на баз, и увидел расчет АГСа. Двое боевиков сноровисто меняли барабан с гранатометными выстрелами. Промахнуться с пятнадцати метров он не мог. Два выстрела и наемники свалились. Василий подбежал, снял с убитых оружие, нагрудные жилеты с магазинами. Нашел на базу топор, и несколькими ударами разбил казенную часть АГСа.
Все, теперь не постреляют. Утащить его он бы смог. Сил не оставалось. Без этого на последнем издохе был. Сгибаясь под тяжесть трофеев, метнулся обратно. Неожиданно под яблоней увидел боевика, который лихорадочно дергал затвор штурмовой винтовки. Кажется, американской. С изумлением Василий узнал в нем начальника «геологической партии». Именно он еще с двумя подельниками подъехал к нему на пастбище.
Тот также узнал пастуха, и злобно оскалился. В его глазах просто клокотала ненависть. По голове будто кто ударил. С трудом устояв от неожиданного ментального удара на ногах, казак успел нажать спуск. Старый карабин не подвел. От удара пули врага отбросило в сторону.
Над пастухом засвистели пули. Сюда бежали двое и стреляли на ходу. Мазали безбожно, скорей всего боялись зацепить своего.
Казак наклонился к сраженному им врагу, поднял его автомат, вырвал из жилета магазины, гранаты, пригнулся и нырнул в спасительный дым. Он сразу же изменил направление, прижался к полуразрушенной стене своего дома. Наемники длинными очередями из ручного пулемета простреливали проулок, в надежде зацепить дерзкого казака. Василий вышел к своим с другой стороны. Свалил трофеи, сел на землю и привалился к стене.